Максимиллиан де Лафайет - На пути к посвящению. Тайная духовная традиция ануннаков

Затем все повернулись и вышли из комнаты. Все то время, что мы находились под землей, Мастер практически не обращал на меня внимания. В какой-то момент мне даже показалось, что обо мне попросту забыли. Должно быть, Мастер заметил мое несчастное лицо, поскольку взял за плечо и вновь отвел в комнату. «Взгляни!» — предложил он. К моему изумлению, комната оказалась совершенно пустой. Стол и урна словно бы испарились. Я в замешательстве взглянул на наставника. В моей голове просто не укладывалось, к чему это все. Зачем нам понадобилось вызывать афритов? Что это за двери, сквозь которые мы прошли? Куда делся стол? А этот документ, который они напечатали? Что в нем было такого особенного, чтобы тратить на него столько сил и времени? Мастер рассмеялся, услышав столько вопросов, и сказал:

— Взгляни на стену.

Свет в комнате понемногу тускнел, а затем и вовсе погас. Должно быть, путешествие наше также подошло к концу. Но я не желал такого завершения и заявил, что хочу во всем разобраться, иначе так и не смогу ничему научиться.

— Позже я все объясню тебе, Жермен. Обещаю.

— А как же город, который мы собирались посмотреть? Город, где собирались отцы-основатели братства улемов? Город, который существовал еще до потопа?

— Тебе недостаточно впечатлений? Хочешь видеть больше?

— Да, — заявил я. — Все, что я видел, — это как вы с Шейхом проходите сквозь стену да как Тадж сражается с афритами. Зрелище весьма впечатляющее, но я же сюда не за этим пришел. Мне так и не удалось увидеть ничего, что хотя бы отдаленно напоминало древний город.

— Что ж, тогда иди за мной. Мы уже шагаем по древнему городу.

Я оглянулся, но ничего не увидел.

— Просто шагай, и постепенно все проявится.

Мне следовало больше доверять учителю. Разве было когда-нибудь такое, чтобы он меня разочаровал? Неудивительно, что я почувствовал раскаяние, когда перед глазами моими начало разворачиваться настоящее чудо К счастью, Мастер не рассердился на меня из-за этой вспышки негодования. Постепенно, как при проявлении фотопленки, передо мной начал выступать древний город. Никогда еще не приходилось мне видеть таких роскошных, сияющих красок. Это потому, объяснил мне Мастер, что город находился в месте, где повсюду была одна и та же температура. И здесь, в отличие от Земли, сила тяжести не давила на вещи и объекты.

— Что значит «в отличие от Земли», Мастер? Мы что, не на Земле?

— Нет. Мы покинули Землю в тот момент, когда африты открыли дверь, обрушив стену пещеры. Мы находимся сейчас в другом измерении, — объяснил Мастер. — Тут все выглядит чуточку иначе.

Город проявлялся все отчетливее и отчетливее. Это было похоже на голографическую проекцию — то ли из прошлого, то ли из будущего. Здания, при всей их красоте, наводили на мысли о каком-то чужом, отдаленном месте. Мы шли теперь по прекрасно освещенной улице, в окнах домов также сияли огни. Воздух был свежим и благоухающим.

— Я вижу здания и улицы. Но где же люди?

— Они здесь. Просто твои глаза не способны их увидеть. Пока не способны, — пояснил Мастер. — Что ж, пора возвращаться. Нам сюда, вот на эту лестницу.

Мы начали карабкаться по каменной лестнице, уходившей куда-то ввысь. И непонятно было, а что там наверху?

Больше всего меня удивило то, что мы не стали возвращаться к дому Шейха. Но Мастер заявил, что в этом нет никакой необходимости. Выходов здесь было предостаточно, и добраться до одного из них не составляло труда. И вот мы шагали и шагали по лестнице, а когда поднялись наверх, я увидел слева огромную серую стену и обнаружил, что вместо мостовой под ногами песок.

Огромная серая стена оказалась боковой стороной камня ануннаков. Должно быть, мы выбрались из расщелины, находившейся под большим камнем. Это значило, что мы покинули чуждое измерение и вновь очутились на земле.

— Так вот что имел в виду Тадж, когда сказал, что заставит большой камень взлететь? — поинтересовался я.

— Весьма поэтическое описание нашего странствия, — улыбнулся Мастер.

— Мастер, на мне больше нет белой одежды! Это вновь те вещи, которые я оставил в доме Шейха.

— Разумеется. Это касается не только тебя, — он кивнул на остальных участников нашей группы, которые уже стояли у огромного камня в своей обычной одежде.

— Так ради чего мы пришли сюда? Ясное дело, не для того, чтобы помочь Таджу добыть сокровища.

— Мы здесь ради книги, Жермен. И эта книга стоит наших трудов — даже малоприятной встречи с глупцами-афритами. Мы безуспешно искали ее в течение многих поколений и лишь недавно услышали о том, что находится она здесь, в этом измерении. И вот теперь нам удалось обрести копию одной из ценнейших в мире книг.

— Это то, что вы печатали на своих листках? О чем же она?

— Это один из немногих экземпляров того, что может по праву считаться едва ли не древнейшей написанной книгой. Ты даже не представляешь, насколько ее ценят ануннаки. Называется она «Книга Рамадош ».

Странная дрожь пробежала у меня по спине при имени этой древней книги: ее звучание будто колоколом отозвалось в моем сознании. На мгновение мне показалось, что я завис на краю темной теплой бездны, которая мерцала бесчисленными звездами и таила в себе нечто, что было древнее самой Вселенной. Но видение исчезло, и Мастер продолжил:

— Со временем тебе будет позволено заниматься по ней. В ней содержатся знания, которые смогут в один прекрасный день спасти человечество от его безумия. По крайней мере, я надеюсь на это всем сердцем. Ну а теперь пора возвращаться в Дамаск! Водитель нас уже заждался.

Политические беспорядки на Ближнем Востоке привели к тому, что атмосфера здесь стала неблагоприятной для бизнеса, и мамины советчики порекомендовали ей возвращаться в Париж. Судя по всему, французское правительство уже не придерживалось того курса, который вынудил маму уехать в свое время на Ближний Восток, а потому она могла безбоязненно вернуться домой. Мы с Сильви были вне себя от радости.

Конечно, нам жаль было расставаться с друзьями и той беспечной жизнью, которую мы вели в Дамаске, однако я получал прекрасную возможность осуществить свою мечту, поступив в Парижский университет. Что касается Сильви, которой как раз исполнилось пятнадцать, то все ее мысли были поглощены модой, красивыми вещами и романтическими свиданиями. Втайне она мечтала о том, как закажет себе кучу платьев в лучших домах моды, будет встречаться с элегантными молодыми парижанами, которые, разумеется, не останутся равнодушны к такой космополитической и повидавшей мир юной особе, и пить кофе с новыми подружками в очаровательных маленьких кафе на Елисейских полях. При этом мне как-то не приходило в голову, что с поступлением в университет после продолжительной жизни на Ближнем Востоке могут возникнуть некоторые проблемы. Также и Сильви напрочь забывала о том, что мама может без восторга отнестись к ее тайным желаниям. На тот момент это не имело для нас ни малейшего значения, и мы с нетерпением ждали отъезда.