Наталья Степанова - 7000 заговоров сибирской целительницы

– У тебя переполох куриный. Видать, мачеха твоя тебя уделала. Вот что, солнышко, ты уж не рассказывай никому, что я тебя полечила. До тридцати трех лет молчи, а то опять заболеешь.

Затем она приходила ко мне в интернат, приносила гостинцы. Утешала меня: мол, не горюй, скоро за тобой тетка приедет, сестра твоей мамы.

– Я за тебя молиться буду, – обещала она. – Все у тебя хорошо сложится, и жить ты будешь долго-долго.

Я спросила ее, откуда она знает, что меня заберет тетка и что я долго буду жить.

Она ответила:

– От Бога. Он мне и позволяет знать и уметь.

А через месяц действительно приехала моя тетя и забрала меня к себе. Отец меня не навестил ни разу.

Я прожила долгую и счастливую жизнь. И еще жить собираюсь. Мне будто ангелы незримые помогают.

Внученька недавно подарила мне Вашу книгу, Наталья Ивановна, в ней я прочитала о Вашей бабушке Евдокии. И вот думаю, не она ли тогда помогла мне в беде?»

Куриный переполох снимают так: больного ставят напротив себя, смотрят ему в переносицу, мизинцем правой руки чертят по воздуху кресты и говорят: Стоит изба, четыре угла. В избе на насесте куры, три переполошные дуры. Одну буду топором рубить, другой буду перья щипать, а с третьей буду кровь обмывать. До той поры пока мертвая курица яйца не снесет, до того часу-времени рабу Божию (имя) переполох не возьмет. Пресвятая Богородица, помоги. Отец Небесный, благослови, переполох с рабы Своей (имя) укроти. Откуда пришел он, туда и пойди. Как вера в Бога крепка, так и затвор мой крепок, до рабы Божией (имя) лепок. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Пишет Рузанов Андрей из Подольска:

«Мне 18 лет. На днях я ухожу в армию. Мне кажется, что там со мной обязательно что-то случится. Яне трус, но я очень хочу жить. Хочу вернуться, я очень люблю одну девочку, а она, кажется, тоже меня любит. Однажды она мне сказала:

– Я видела тебя во сне убитым, и тебя обнюхивала рыжая собака, а потом стала грызть твою ладонь.

Когда Таня рассказала мне этот сон, у меня впервые в жизни зашевелились волосы на голове, потому что я вижу этот сон очень часто, но никому, даже маме, не говорил об этом сне. Но не только из-за сна я пишу, а еще потому, что сколько себя помню, все в нашей семье имеют привычку проклинать друг друга. То и дело слышно: "Чтоб ты сдох. Будь ты неладен или проклят". Так говорят и мама, и бабушка, в общем, все. Хотя мы все друг друга любим. Таня, когда была у меня, потом сказала:

– Андрейка, я за тебя боюсь. Ведь давно известно, что если кровные друг друга клянут, то потом все в роду плохо и мало живут после этого. И вообще проклятие переходит из поколения в поколение!»

Отчитывают от проклятия так:

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Как в первом законе Богородица Сына Иисуса Христа ризой своей прикрывала, от врагов его и супостатов защищала, так и меня, Божия раба (имя), укрой, Госпожа Пресвятая Богородица: от порти, заклятья и кровного проклятья, ото всех бесовых неверных сил. Возвыси, Господи, руку свою надо мною. Спаси меня, сохрани и обереги. Верую я во единого Бога Отца, Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Обкатывают себя пасхальным яичком, затем относят его в чащу леса и оставляют под деревом, которое имеет два ствола.

Шла по костяному мосту Мария, шла Матерь Божия, рыбьей косточкой подпиралась. На середь мосту ей три ангела повстречались. Спрашивают ангелы, восклицают, вопрошают: что несешь, Пресвятая Заступница? Иду я рабе Божией (имя) помогать, хочу с ее тела порту снять. Излечу я ее, исцелю, тыном железным огорожу. Святой Юрий – Георгий Победоносец, помогай мне, подсобляй мне исцелять, миловать, освобождать рабу Божию (имя) от порти. Будь, мое слово, твердо, тверже булата, камня, любого запора; подите, зло, болезнь, вон от моего заговора. В море замок, скоба под порог, а ключ врагам на роток. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

По преданию знахарей, известно, что третье яйцо, которое вам дают на Пасху, не едят, а относят в Родительскую субботу на кладбище. Этим яичком кто-то может свести с вами счеты.

Из письма: «Уважаемая Наталья Ивановна. Вряд ли Вы будете читать мое письмо и уж конечно не будете это письмо печатать в своей книге, но я не обижусь, я привыкла, что люди меня презирают. Вот что я скажу: может, моя душа и пропащая, но поверьте, я никогда не смогла бы Вас обмануть. Ваши книги мы читали в женской колонии. И я видела, как после прочтения люди начинали молиться и веровать. А вера от многого спасает: от совершения нового ужасного поступка, она возвращает то, что потеряно, и даже удерживает от отчаянной мысли покончить с собой и с этим жестоким миром.

Со мной сидела женщина, которую все боялись. Однажды она отобрала у одной девушки передачу и Вашу книгу. Теперь она заметно изменилась. Я видела, как она несколько раз перечитывала Ваши книжки.

Когда мы были на прогулке, она мне сказала:

– Если бы я раньше прочитала эти книги, то я, возможно, прожила бы иначе. Но я попробую, чего бы мне это ни стоило, не повторять того, что я натворила в этой поганой жизни.

А теперь обо мне. Я думаю, что на нашем роду какое-то проклятие. Все мы душегубы, хоть и поневоле.

Моя прабабушка вместе со своими сыновьями убила своего мужа за то, что он жестоко издевался над ней, бил ее и насиловал прямо при детях. Наверное, иногда чаша терпения переливается через край. Слишком уж много в ней горьких слез. Моя бабушка тоже убила своего мужа, заколола его вилами за измену. У них было семеро детей, а он все уносил к своей любовнице, даже детские вещи и последний кусок хлеба, припасенный для детей. Один ребенок умер от истощения и голода. И тогда бабушка заколола своего мужа. Ее не посадили, пожалели детей, но она сама приговорила себя к смерти. Сунула голову в петлю, ей было всего 32 года.

Когда мне было семь лет (я этот день хорошо помню), отец пришел пьяный и стал буянить. Всякий раз мы и мама убегали в сарай и там сидели до утра, пока отец не проспится. А на этот раз, уходя, мама закрыла заслонку у печи. Утром отца нашли мертвым, он угорел. Маму мы не выдали, никому не сказали, что она закрыла заслонку. Все считали, что отец сам забыл открыть задвижку и потому угорел. А может, люди и догадывались, да маму жалели. Она была работящая и добрая, народ ее уважал.

В моей судьбе это повторилось. Никогда я не думала, не гадала, что способна убить человека. С детства я любила и жалела всех собак и кошек. Но видно, от рока не до порога. Муж мой пил и бил меня смертным боем. Не работал, сидел на моей шее. В деревне все пьют, и, может, потому милиция не видела в моих заявлениях криминала. За все время его даже ни разу не забрали. Участковый сам ходил пьяный и не раз стрелял по курам.