Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 28

Остап замер от жути, которая медленно, но упорно подкатывала к его сердцу. Он не мог ни бежать, ни встать, ни закричать. Ему уже было все равно, следят ли за ним его друзья и Оксана или нет. Он чувствовал, что кончается от страха, но встать, уйти с этой жуткой могилы Остап не мог. Закрыв глаза, он молился, чтобы только уснуть, если уж сил нет на то, чтобы встать и убежать. Вдруг ему почудился шепот, но не со стороны, а прямо-таки из-под него. Вернее сказать, шепот шел в ухо из могилы. «Остап, – шептал голос, – ты мой гость, а я твой хозяин. Никто ко мне не приходил эти годы, ты первый. Хочешь увидеть, где я живу?» «Я засыпаю, – мелькнуло в голове у Остапа. – Это сон», – и он действительно растворился в непонятном нереальном состоянии, какое бывает только во сне, где невозможно определить, где явь, а где сон. «Пойдем!», – сказал все тот же тихий голос.

Перед его глазами появилось сжатое пространство – яма не яма, пещера не пещера. На уровне его глаз, так, как если бы он глядел перед собой, из земли торчали корни деревьев и камни. Он видел, как двигается, извиваясь в земле, червь, и ему в нос ударил терпкий запах земли и прелой листвы. Гроб старый, со сломанными, трухлявыми досками, а в гробу человек. Затем, как бывает обычно во сне, картинка изменилась. Остап шел по аллее. Мимо него шли какие-то люди. Они двигались тихо и молча. Старые, молодые, подростки, маленькие дети, солдаты, священники. Все они были одеты в одежды разных времен и эпох. Остап спросил своего спутника, почему они все молча ходят? – «Они ждут, когда их призовут». Неожиданно у Остапа мелькнула бунтующая мысль – сон это все-таки или не сон? Он обернулся на того, кто был, по его мнению, хозяином могилы, на которой он спал и чье лицо он видел в гробу.

– Я могу спросить все, что хочу? – спросил его Остап. По лицу его спутника промелькнула недовольная гримаса. Но он все-таки сказал:

– Да, можешь спросить, и я отвечу.

– Как твое имя? – спросил его Остап.

– Меня звали Никола.

– Ты можешь мне сказать, когда я умру и как я проживу, а главное, выйдет ли за меня замуж Оксана?

– Оксана не выйдет ни за кого, она утонет, потому что жалость имеет свойство губить. Сам ты будешь болеть, но спасет тебя святое слово.

– Какое слово? – спросил Остап. – Я ни одной молитвы не знаю.

Покойник остановился и сказал:

– Светает уже, нужно идти назад.

И они повернулись и стали возвращаться все той же аллеей.

– Я не знаю святых слов, – снова начал Остап.

– Слава Богу, что эти слова другие знают, – пробурчал его попутчик.

Неожиданно на лицо Остапа кто-то ливанул воды. Он вскинулся и понял, что пошел дождь.

Уже светало, и было видно все, даже можно было разглядеть фотографию покойника на могиле, на которой проспал Остап. Лицо умершего было точно таким же, каким его увидел во сне Остап…

С кладбища Остап бежал как ненормальный. Два раза он падал, порвал штаны об какой-то сломанный крест и разбил коленку.

Наверное от пережитого, у него начался жар. Мать поила его малиной, парила в бане, кутала в лопухи, но он все равно лежал пластом, здоровье никак не возвращалось. Приходили ребята, он понял, что они в тот день сразу же ушли, решив, что у него хватит ума не ходить на кладбище. Еще когда он отлеживался, ему сообщили, что Оксана, спасая на речке ребенка, утонула. Ему вспомнились слова мертвеца, что жалость имеет свойство губить. Шло время, но Остапу становилось все хуже и хуже. Он рассказал своей матери о том, что с ним случилось в ту ночь. О совпадении смерти Оксаны и о том, что спасти его может только святое слово.

Мать Остапа по-своему поняла предупреждение мертвеца и решила поехать с сыном к Евдокии Степановой, к моей бабушке, чтобы та молитвой отчитала Остапа от ночевки на кладбище, потому что она слышала от людей о примете – кто переночует на погосте, тот и сам уж будет не жилец.

Случилось все это давно, но я почему-то очень хорошо запомнила этот случай. Парня Остапа, его мать и бородатого отца Василия. А теперь я научу и вас заговору, каким отчитывала Остапа моя бабушка Евдокия от ночевки на погосте. Сперва читают «Отче наш», а затем заговор:

Из письма:

«Моя внучка рассказала мне такую историю. Она и компания молодых людей, посидев в пивбаре и не зная, чем еще заняться, решили пойти на кладбище, кто из них это предложил, она не помнит, но всем почему-то эта идея очень понравилась. Проехав на автобусе несколько остановок, ребята зашли на кладбище и стали ходить между могилами, обсуждать надписи на памятниках и глазеть на фотографии. Некоторые памятники были очень красивыми и, по всей видимости, дорогими. Фигуры из мрамора, сидящие на скамейках, плачущие ангелы, бюсты, надписи в стихотворной форме удивляли молодежь, и, присев на скамейку возле одной могилы, ребята стали философствовать о смысле жизни и о том, что и они тоже непременно когда-нибудь умрут. Моя внучка сказала, что, хотя разговор был о смерти, по лицам ребят было видно, что никто из них до конца не верит в то, что когда-нибудь умрет. Среди них был парень, который не скрывал, что он верит в потусторонний мир и в то, что души людей, несмотря ни на что, все-таки бессмертны. Другой парень, Семен, наоборот, ни во что не верил и откровенно высмеивал тех, кто поддерживал позицию верующего. Тогда одна девочка сказала: «А что спорить, давайте так, кто первым из нас умрет, тот и даст знать, что загробный мир существует кому-нибудь из нас, а еще лучше каждому из нас, ведь Коля утверждает, что душа умершего человека все равно до сорока дней после смерти находится среди живых людей». Идея всем понравилась, и все (правда, смеясь) дали друг другу слово, если что случится, то как-нибудь да подать знак, что их душа рядом, все видит и все слышит, хоть и невидима для живых людей. Не давал такого слова только Семен, он сказал: «Вы все тут долбанутые, и по вам плачет психушка», а уходя с кладбища, он раскачал на заброшенной могиле деревянный крест и стал его тянуть из земли, говоря моей внучке: «Ленка, ну-ка помоги мне, не дрейфь!» Лене этот Семен давно нравился, и, чтобы ему угодить, она помогла нести (недолго) этот крест, а потом отпустила. Донеся крест до кладбищенского лесного околка, Семен его сломал и поджег. Никто из ребят ему в этом не мешал, видимо, его побаивались за разудалый характер. А через день Семена нашли висящим в петле. Он у родителей был единственным сыном. Причину для такого его поступка никто не мог даже представить. Моя внучка сказала (только мне одной), что утром накануне своей смерти он позвонил Лене по телефону и с нервным смешком, как бы желая скрыть свое беспокойство, сказал: «А ко мне ночью мертвец приходил за своим крестом, я спал, а он холодной рукой меня за плечо тряхнул и спросил: «Где мой крест?»" Лена ответила: «Зачем ты меня, Сенька, пугаешь, я же ночью спать не буду!» – на что он дрогнувшим голосом тихо ответил: «Если бы только пугал!» Это был ее последний разговор с живым женихом. Но она слышала его еще раз, уже после смерти. Было это так. Всегда крепко спящая Лена проснулась от того, что почувствовала, как кто-то сел на ее кровать. Она подумала, что это ее мама. Открыв глаза, Лена увидела силуэт человека, сидящего в ее ногах, спутать было нельзя – это был умерший Семен. Свое состояние в тот момент внучка описывала так: «Я не могла пошевелиться, закричать и даже говорить, все мое тело сковало, и оно похолодело». Выпучив глаза, не моргая, она безотрывно глядела на мертвеца. Он заговорил, но было впечатление, что это не разговор и даже не шепот, а как будто шелест газетной бумаги или сухой листвы. Дословно восстановить услышанное она не смогла от ужаса, но смысл такой. Их спор о потустороннем мире Семен подтверждает своим появлением. Бог не принял его, так как он погубил свою душу, а погубил он ее из-за хозяина креста.