Парамаханса Йогананда - АВТОБИОГРАФИЯ ЙОГА

«Линии на твоей ноге свидетельствуют о страсти к бродяжничеству,– сказал он мне однажды.– Я рад, что священные Гималаи достаточно обширны, чтобы поглотить тебя».

– Много раз,– продолжал Кешабананда,– до своей смерти и после нее Лахири Махасайа появлялся передо мной в телесной форме. Для него нет недоступных высот в Гималаях.

Прошло два часа, и свами повел нас в крытый двор пообедать. Я вздохнул в безмолвном отчаянии. Еще одно угощение из пятнадцати блюд! Не прошло и года индийского гостеприимства, а я прибавил в весе пятьдесят фунтов! Однако, если бы я отказался от старательно приготовленных кушаний на банкетах, это сочли бы крайней невежливостью. В Индии (увы, больше нигде) вид упитанного свами считается прекрасным зрелищем.

После обеда Кешабананда отвел меня в уединенный уголок.

– Ваш приезд не был для меня неожиданностью,– сказал он мне.– У меня есть для вас послание.

Я удивился, так как никому не сообщал о своих планах посещения Кешабананды.

"В прошлом году, скитаясь в северных Гималаях около Бадринарайана,– продолжал свами,– я заблудился и укрылся в просторной пещере. Она была пустая, однако в отверстии на скалистом полу тлели горячие головешки. Размышляя о том, кто бы мог занимать это уединенное убежище, я присел у огня, устремив взор на залитый солнцем вход в пещеру.

«Кешабананда, я рад, что ты здесь!» – эти слова раздались позади меня. Пораженный, я обернулся и в изумлении увидел Бабаджи. Великий гуру материализовался в глубине пещеры. Меня переполняла радость: я вновь увидел его после многих лет разлуки! Я простерся у его святых ног.

– Я позвал тебя сюда,– продолжал Бабаджи. Вот почему ты заблудился и попал к моему временному жилью в этой пещере. Мы долго не виделись со времени последней встречи. Мне приятно увидеть тебя еще раз.

Бессмертный учитель благословил меня; он произнес при этом несколько слов, содержавших духовную помощь, затем добавил: «Я дам тебе послание для Иогананды. Он посетит тебя по возвращении в Индию, полностью загруженный множеством дел, связанных с его гуру и с оставшимися в живых учениками Лахири. Скажи ему, что я в этот раз не увижу его, хотя он страстно надеется на это. Но я встречусь с ним как-нибудь в другой раз».

Меня глубоко тронуло полученное из уст Кешабананды утешительное обещание Бабаджи. Исчезла боль, таившаяся где-то в глубине сердца; и я более не горевал о том, что Бабаджи, как и намекал Шри Юктешвар, не появился на Кумбха Мела .

Переночевав в ашраме в качестве его гостей, наша группа на следующий день выехала в Калькутту. Проезжая через мост над Джамной, мы любовались величественным видом небосвода над Бриндабаном. Впечатление было такое, будто солнце зажгло небеса. Под нами, в тихих водах, отражались цветные отблески, напоминавшие подлинную печь вулкана.

Берега Джамны освещены воспоминаниями о детских годах Шри Кришны. Здесь он погружался в невинную сладость своей лилы (игры) с гопи (девушками), воплощая высочайшую любовь, которая когда-либо существовала между проявлением Божественного и его учениками. Многие европейские комментаторы неверно поняли жизнь Господа Кришны: аллегория писаний была взята ими в буквальном смысле. Вот в качестве примера случай поразительной ошибки переводчика. Речь идет о вдохновенном святом средних веков, сапожнике Равидасе, который в простых выражениях, пользуясь терминами своего ремесла, пел о духовной славе, скрытой в человеке:

Под огромным синим сводом

Живет Божество, Облеченное в кожу.

Можно лишь отвернуться в сторону, чтобы скрыть улыбку, услышав такое неуклюжее толкование, которое европейский писатель дает стихотворению Равидаса:

«После этого он построил хижину, поставил в ней идола, которого сам изготовил из кожи, и стал поклоняться ему».

Равидас был собратом по ученичеству великого Кабира. Одной из восторженных учениц Равидаса была Рани Читора. Она пригласила многих брахманов на пир в честь ее учителя. Однако последние отказались есть вместе с сапожником низкого происхождения. Когда они с достоинством уселись отдельно и стали есть свою неоскверненную пищу, неожиданно каждый брахман обнаружил рядом с собою форму Равидаса. Это массовое видение завершило широкое духовное возрождение в Читоре.

Через несколько дней наша маленькая группа достигла Калькутты. Страстно желая повидать Шри Юктешвара, я с разочарованием узнал, что он уехал из Серампура и находится в Пури, приблизительно в трехстах милях к югу.

«Немедленно выезжайте в ашрам Пури». Эту телеграмму 8 марта прислал брат одного из учеников Атулу Чандра Рой Чаудри – калькуттскому ученику Шри Юктешвара. Едва лишь новость достигла моих глаз, я почувствовал заключенную в ней боль и, упав на колени, стал молить Бога сохранить жизнь моего учителя. Когда я уже собрался выйти из дома отца, чтобы сесть в поезд, внутри меня зазвучал божественный голос:

«Не езди сегодня в Пури. Твою молитву исполнить нельзя».

«Господи,– произнес я, ошеломленный горем,– Ты не желаешь обязывать меня „перетягивать канат“ в Пури, где Тебе пришлось бы отвергать мои недостойные моления о жизни учителя. Значит он должен отправиться для более высоких дел по Твоей Воле?»

Повинуясь внутреннему приказанию, я не поехал в этот вечер в Пури; но на следующий вечер я отправился в путь. По пути, в семь часов вечера, я увидел, как темное астральное облако внезапно окутало небо[ 11]. Позднее, когда поезд с грохотом приближался к Пури, передо мной появилось видение Шри Юктешвара. Он сидел с очень серьезным видом, а по сторонам его блестели огни.

«Неужели все кончено?» – поднял я с мольбой руки.

Он кивнул, затем медленно исчез.

Наутро я уже стоял на платформе железнодорожного вокзала в Пури, все еще надеясь на невозможное. Ко мне подошел какой-то незнакомый человек.

– Вы слышали, что учитель скончался?– Ничего не сказав больше, он оставил меня; я так никогда и не узнал, кто это был, и как он разузнал, где найти меня.

Грубо потрясенный, я прислонился к стене, уяснив, что гуру стремился разными способами сообщить мне ужасную весть. Меня охватило небывалое возмущение, моя душа уподобилась вулкану. Добравшись до обители, я был на грани обморока. Но внутренний голос все время нежно повторял: «Возьми себя в руки! Будь спокоен!»