Магия Любви и Черная Магия

Озадаченный Гараб слушал эти речи, ничего в них не понимая и бесконечно восхищаясь индусом, к которому он сразу же почувствовал симпатию. Все жители Тибета преклоняются перед знаниями и мудрецами, и этот чужеземец, пространно рассуждавший о тайнах бытия, казался необразованному слушателю одним из тех сведущих в тайных науках Учителей, которых так почитают в Тибете.

Время шло, и Гараб потерял счет монотонным дням, не отмеченным сколько-нибудь яркими событиями. Рама Прасад читал медицинские книги и расспрашивал целителей. Гараб же добился разрешения постичь азы врачебного искусства, дабы оправдать свое затянувшееся пребывание в монастыре. Желание поскорее расстаться с этим подозрительным местом крепло в нем день ото дня, и только дружба с Рамой удерживала Гараба от этого шага.

Однако бывший предводитель разбойников, наделенный проницательностью и рассудительностью, не позволял себе слепо восхищаться индусом. Признавая бесконечное превосходство Рамы в интеллекте и знаниях, он в то же время сомневался в его благоразумии. Гараб чуял опасность, которая незаметно подступала к его другу и с каждым днем угрожала ему все сильнее. Когда он поделился с Рамой своими опасениями, тот ответил, что не теряет бдительности и сумеет себя защитить. Гараб замолчал, чтобы не обидеть индуса, но про себя решил следить за неосторожным мудрецом, полагая, что в некоторых ситуациях пара крепких рук может пригодиться даже могущественному магу.

По этой причине Гараб согласился остаться в монастыре в качестве помощника врача, и Мигмар передал ему, что настоятель одобрил его решение.

Прошел год и еще полгода. Однажды Гараба неожиданно вызвали к настоятелю. Он снова оказался наедине с бесстрастным человеком в полутемной каморке, насыщенной странными запахами.

— Ваше поведение достойно всяческих похвал, — произнес настоятель своим безжизненным голосом, которым он некогда подтвердил смерть Дэчемы. — Отдавая себя служению людям, вы подготавливаете свое окончательное очищение и не допускаете того, чтобы пагубные последствия ваших былых преступлений омрачили вашу грядущую жизнь. Я решил совершить для вашего духовного блага обряд, который окончательно избавит вас от пятен былого порока.

Настоятель хлопнул в ладоши, и тут же вошел монах, держащий в руках петуха со связанными лапами и медное блюдо.

Бон-по поднялся со своего высокого дивана и приказал Гарабу встать в центре комнаты; взяв петуха в одну руку и блюдо — в другую, он принялся «чистить» Гараба, медленно водя над ним сверху вниз птицей, словно метелкой или щеткой, и держа под ней блюдо, в которое он как бы собирал невидимую пыль.

Во время этой долгой церемонии настоятель и его помощник поочередно читали что-то заунывными голосами на непонятном Гарабу языке.

В заключение настоятель уронил петуха на пол. Птица издала крик и принялась биться, хлопая крыльями.

— Развяжите ему лапы, — приказал верховный бон-по.

Развязанный петух встал и попытался убежать. Монах встревоженно посмотрел на настоятеля, который сверлил Гараба своим леденящим взором. Воцарилась долгая тишина.

— Я решил проделать этот опыт, — наконец сказал настоятель, — хотя и предвидел подобный итог. Знайте же, сын мой, что в результате данного обряда все грехи человека переходят в тело петуха, и тот падает замертво. Если же птица не умирает, значит, она не взяла грехи на себя. Если она не смогла их принять, следовательно, их унесла с собой жизнь данного человека, покинув его тело, которое может просуществовать еще какое-то время, по только в качестве пустой оболочки. [45] Жители Тибета верят, что сознание человека — намше — иногда отделяется от физического тела до видимого наступления смерти. Как только намше покидает тело, человек реально умирает, хотя его тело способно еще некоторое время осуществлять обычные физические и мыслительные процессы. Когда наступает видимая смерть, некоторые признаки указывают на то, что покойный был лишен намше . Иногда на похоронах в Тибете можно услышать, как деревенские ламы говорят о покойном, что «он умер еще два-три года тому назад». Случается также, что врачи отказывают больному в помощи, считая ее бесполезной, поскольку обратившийся к ним человек уже мертв несколько месяцев или несколько лет. Учение тибетских оккультистов отражается в народных поверьях в карикатурном виде. Ваша жизнь подошла к концу. Ваша нынешняя деятельность — лишь продолжение некогда полученного импульса. Она похожа на гончарное колесо, которое продолжает вращаться еще несколько мгновений после того, как нога гончара перестала придавать ей движение. К чему вам теперь цепляться за свою жизнь призрака, лишенного души? Проявите благородство и принесите себя в жертву, обратив оставшуюся в вас жизнь на пользу людям, — и вы обретете драгоценные заслуги и разделите их с теми, кого вы любили. Идите сюда!

Он сделал знак, и монах открыл дверцу, скрытую под драпировкой; настоятель вошел туда, и Гараб последовал за ним.

Дверь вела в небольшой, залитый солнцем двор.

— Поднимите правую руку, чтобы линия вашего запястья, когда вы вытянете руку, находилась на уровне ваших бровей, — приказал верховный бон-по. — Посмотрите внимательно на соединение вашей кисти с рукой, и вы увидите, что эта линия утончается, становится похожей на нить и затем прерывается. Это несомненный признак того, что жизнь человека окончена и душа покинула его тело, которое может прожить еще какое-то время, но недолго. Посмотрите на свое запястье!

Гараб повиновался. Он с ужасом увидел, что линия его запястья становится все более тонкой, приобретает нитевидный характер, теряет свою плотность и превращается в нечто прозрачное и туманное; однако, какой бы тонкой ни была эта линия, она не ломалась, а оставалась непрерывной.

— Моя кисть по-прежнему соединяется с рукой, — пробормотал Гараб.

— Посмотрите повнимательнее.

Острые лучи, исходящие из неподвижных глаз настоятеля, впились в Гараба, и он почувствовал их болезненные уколы.

— Посмотрите внимательнее!

— Моя кисть не отделяется! Она держится… Она по-прежнему держится! — завопил Гараб. — Я жив!.. Еще как жив!

— Это заблуждение. Призрак, которого вы принимаете за самого себя, привязан к пустой оболочке. Возвращайтесь в свою келью и не выходите из нее; проделайте этот опыт снова и снова. Когда вы увидите, что я вас не обманывал, и благоразумно предпочтете пожертвовать несколькими днями жизни, на которые только и может рассчитывать это тело, переставшее вам принадлежать, дайте мне знать, и мы снова встретимся. Ступайте! Закройтесь в своей келье, — приказал верховный бон-по Гарабу, но тот, отвергая всем своим могучим телом мысль о смерти, которую ему хотели внушить, помчался в келью своего друга. Она оказалась пустой.