пандит Тигунайт - Гималайские мудрецы: Вечно живая традиция

Царь: Кто твой пятнадцатый гуру?

Даттатрея: Олень с его острым слухом. Олень чутко прислушивается ко всем шорохам, но мелодия флейты охотника губит его. Наши уши так же чутки ко всяким новостям, слухам и сплетням. Олени подсказали мне, что и нас часто очаровывают отдельные слова. Они связаны с нашими тайными желаниями, привязанностями, влечениями и васанами (тонкими впечатлениями прошлого). И часто мы наслаждаемся ими, доводя до беды себя и других.

Царь: А кто шестнадцатый гуру?

Даттатрея: Рыба, глотающая крючок с наживкой. Внешний мир подобен приманке. Если я буду помнить о судьбе рыбы, я не попадусь на крючок.

Царь: Кто семнадцатый гуру?

Даттатрея: Продажная женщина. Она знает, что не любит своих клиентов, а клиенты не любят ее. И все-таки она ждет их. А когда они приходят, она разыгрывает драму любви, хотя ее не удовлетворяет ни эта искусственная любовь, ни плата, которую она получает. Благодаря этой женщине я понял, что все люди подобны проституткам, а мир использует их, подобно клиенту. Плата всегда неадекватна, и люди постоянно неудовлетворены. Тогда я решил жить по-другому, уважая собственное достоинство. Я не стану ждать от этого ни материального, ни духовного удовлетворения; я найду удовлетворение в самом себе.

Царь: Кто же восемнадцатый гуру?

Даттатрея: Маленькая птичка, летевшая с червячком в клюве. Большие птицы догнали ее и клевали до тех пор, пока она не выпустила червя. Так я узнал, что тайна выживания не в обладании, а в отречении.

Царь: Кто девятнадцатый гуру?

Даттатрея: Грудной ребенок. Он плачет, когда хочет есть, и замолкает, как только мать даст ему грудь. Когда ребенок насытится, мать не сможет заставить его продолжать пить молоко. Этот ребенок научил меня брать только то, в чем я действительно нуждаюсь, и не брать ничего лишнего.

Царь: Кто же двадцатый гуру?

Даттатрея: Молодая женщина, которую я встретил, когда просил подаяния. Она велела мне подождать, пока она приготовит еду. Браслеты на ее руках звенели при каждом движении, и женщина сняла один из них. Но звон продолжался, пока она не сняла все браслеты, кроме одного. Тогда наступила тишина. Так я узнал, что везде, где собирается толпа, царят шум и разногласия. Покой можно обрести лишь в одиночестве.

Царь: Кто же твой двадцать первый гуру?

Даттатрея: Змея. Она не строит себе жилищ, а использует любые отверстия и щели, оставленные другими животными, а затем уходит на новые места. Змея научила меня приспосабливаться к окружающей среде и довольствоваться Ресурсами природы, не обременяя себя постоянным домом. Многие существа на земле постоянно путешествуют, оставляя свои прежние жилища. Вот и я учусь находить в окружающем мире места для отдыха. А как только отдохну, двигаюсь Дальше.

Царь: Кто двадцать второй гуру?

Даттатрея: Мастер, который был так поглощен изготовлением наконечника для стрелы, что не заметил, как мимо него прошла целая армия. Он научил меня сосредоточению, глубина которого не зависит от важности работы. Чем сильнее концентрация, тем глубже сосредоточенность, чем глубже сосредоточенность, тем тоньше понимание. Тонкую цель можно поразить лишь тонким пониманием.

Царь: Кто двадцать третий гуру?

Даттатрея: Маленький паучок, выткавший себе роскошное жилище. Когда его стал преследовать большой паук, он так быстро побежал по своей паутине, что запутался в ней и был схвачен большим пауком. Так я узнал, что мы сами создаем те сети, в которых запутываемся и погибаем. Не стоит искать защиты и безопасности в сложном переплетении своих действий.

Царь: Кто двадцать четвертый гуру?

Даттатрея: Мой двадцать четвертый гуру — червяк, которого птичка принесла в свое гнездо. Когда птичка запела, червяк так заслушался, что позабыл об опасности. Наблюдая за маленьким существом, так поглощенным песней перед лицом смерти, я понял, что должен так же развить свое искусство слушать, чтобы полностью слиться со звучащей во мне вечной вибрацией, нада.

Слушая Даттатрею, правитель понял, что мудрость этого юноши исходит из его решимости хранить верность прочно утвердившейся в его сознании цели жизни, а также из умения извлекать уроки из всего.

Учение Даттатреи сохранилось в обширной литературе Пуран, а также в Датта Самхите, Авадхута Гите, Даттатрея Упанишаде и Авадхута Упанишаде. Приведенный здесь фрагмент взят из Шримад Бхагаватам.

С самого раннего детства Парашурама проявлял большой интерес к военному искусству, в частности к стрельбе из лука, оставаясь совершенно безразличным к философии и духовной практике. Его родители — отец Джамадагни и мать Ренука — были мудрыми людьми, а сам он от природы был наделен добросердечием и часто проявлял незаурядное милосердие и сострадание к людям. Однако мальчик оставался беспощаден к тем, кто нарушал принципы, которые он почитал священными. Парашурама любил отца, мать и гуру больше, чем себя или даже Бога, и не терпел ни малейшего проявления неуважения к ним.

Отец Парашурамы, известный ученый и учитель, руководил большим ашрамом. Воспитывая сына в духе свободы, он не препятствовал развитию его разнообразных способностей. В те времена военная наука и искусство владения оружием значительно превосходили все то, чем мы гордимся сегодня, ибо оружием управляли прежде всего с помощью силы мысли и особых звуковых вибраций (мантр). Отец позаботился о том, чтобы его сын овладел этим искусством.

Парашурама был способным учеником и блестяще овладел не только тем оружием, которое было известно, но и, как гласит легенда, тем, которое не было знакомо его современникам. Он изучил также все виды боевых искусств и стал непревзойденным воином.

Следуя правилам воинской дисциплины, Парашурама решил не связывать себя семьей и всю жизнь посвятить служению родителям и наставникам. Он считал своей целью установление прочного и вечного мира на земле. Но жизнь уготовила ему другой путь.

Как-то раз один могучий правитель вместе со своей многочисленной свитой посетил ашрам Джамадагни. Его встретили воистину по-царски. Правитель удивился, каким образом мудрец мог позволить себе устроить столь роскошный прием, и поинтересовался, в чем источник богатства ашрама. Отец Парашурамы простодушно ответил, что его единственным богатством являются коровы. Такой ответ не удовлетворил царя, и после настойчивых расспросов отец признался, что одна из коров, Камадхену, была особенной: равной ей не было на всем свете.

Эти слова еще больше заинтриговали царя, и он захотел увидеть эту корову. А когда Джамадагни показал корову правителю, тот заявил, что хочет забрать ее себе. Но мудрец возразил: «Не подобает царю отбирать чужое имущество. Эта корова дает мне и моим ученикам средства к существованию. Вы же — царь, и ваши поступки должны быть примером для других. Если кто-либо не хочет отдавать своего имущества, не следует принуждать его. Так гласит основной закон».