Роберт Сперанский - Дар проклятия

Я смотрел через завесу пляшущих у меня в глазах «зайчиков» в ее глаза, не имеющие зрачков. Это были просто ярко белые, лишенные чего-либо иного глаза, а вернее прорези глаз, наполненные ярким белым глазным телом. Тем не менее, они проникали на самое дно души, каким-то вворачивающимся, разрывающим голову сверлом. От этого неприятного чувства я споткнулся, и чуть было не рухнул в воду, пытаясь усиленным морганием своих глаз прогнать морок. Сбилось дыхание, и замерла, сжавшись в комок, сама моя душа. Пытаясь унять обрушившуюся на меня паническую атаку, я, пройдя с десяток шагов, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов.

– Что с тобой?! – встревожилась Диана, хватая меня за руку.

– Сейчас, пройдет, – немного успокаиваясь, ответил я.

С глаз медленно уходит пелена, я боюсь оглядываться, но отойдя на метров десять, все же не выдерживаю и смотрю украдкой на обладательницу страшных глаз. Но взгляду моему предстает только ее спина. Мы продолжаем свою прогулку. Диана изредка поглядывает на меня.

– Все прошло, не бойся, просто что-то в глаз попало, – отвечаю я на ее беспокойство.

Сам же стараюсь себя убедить в случайности внезапно наступившего ухудшения своего состояния, в каком-то хаотичном совпадении слепого взгляда старой пляжницы и, допустим, перепада у меня кровяного давления, что с учетом возраста вполне можно допустить.

Последующее течение нашей прогулки и вовсе заретушировало это необычное событие, поскольку мы посетили несколько ресторанчиков, и количество принятого мною «на нерве» вина нивелировало полученный стресс. И уже, находясь в достаточно веселом настроении после трех выпитых кувшинчиков вина, я постепенно «стер» из памяти неприятный эпизод этой пляжной прогулки. Мало ли физических уродств встречается у людей. Мы же люди взрослые и все явления можем объяснить вполне реальными материалистическими причинами.

Когда наступила чернота южной ночи, мы вернулись в квартиру своего курортного комплекса, которую купили больше десятка лет назад, поразившись малой по сравнению с российской ценой курортной недвижимости. Погода этого дня не была в отличие от других дней удушливо жаркой, и позволила на ночь открыть балкон, и не включать кондиционер, без которого спать в предидущие дни было невозможно. Ближе к часам двенадцати ночи стихли неторопливые беседы соседей на балконах, исчез и иной шум, производимый проезжающими мимо автомобилями и подгулявшими отдыхающими.

Снилось мне что-то необременительное, какие-то несуразные сценки из моего периода обучения в Университете с нелепыми ситуациями, в которые попадали участники сна, что, похоже, было вызвано большим объемом алкогольного возлияния. Однако сей несуразный сон был прерван грубо и безжалостно. Меня вытолкнуло из сонных глубин площадной бранью, источник которой я определил как находящийся совсем рядом, немного придя в себя после сонного мозгового оцепенения. Брань была бессмысленной, как и любое словоизвержение пьяного до последней степени субъекта. И раздавалась она не с улицы, а прямо из нашего дома, несколькими балконами в стороне и этажом ниже. Жену, правда, источник постороннего звука не разбудил, и я, осторожно выйдя на балкон, прикрыл балконную дверь, поставив звуковую завесу между квартирой и окружающим миром.

– Все вы п….сы и бл…ди!!! – надрывался с балкона упитый в усмерть мужик, мне незнакомый, видимо, арендовавший квартиру в нашем доме. Многие, купившие здесь недвижимость, промышляли сдачей ее в наем.

Орал он, похоже, уже значительное время, о чем свидетельствовали многочисленные освещенные окна дома нашего и дома напротив, а также небольшая группа соседей, стоявших внизу балкона дебошира и пытающаяся образумить его словесно. Однако, увещевания их действовали с обратным эффектом и еще более распаляли орущего. Когда же в его адрес прозвучала угроза о вызове полиции, ублюдок выдал на головы стоящих шестнадцатиэтажную шахтерскую матерщину, чем разбудил оба дома окончательно. Я всегда относился с тихой ненавистью к пьяному быдлу, а быдлу агрессирующему всегда хотелось проломить башку. Но врожденная интеллигентность и природная тактичность всегда мешали привести внутренний позыв в жизнь. В пиковый момент матерного монолога, лишь на мгновение прервавшегося для извержения вниз блевотины, я с остервенением подумал: « Да чтоб ты захлебнулся в ней, сволочь!!!».

Матерщина резко прервалась, с балкона вместо нее раздались какие-то булькающие звуки. Высунувшись как можно дальше для лучшего обзора, я увидел как полуголый мужик средних лет, схватившись за горло обоими руками, как будто душит сам себя. Пошатавшись по небольшой площади своего балкона, бывший недавно «крутым» матерщинником , как-то сразу сдувшись, будто из него выпустили весь спирт в крови заодно с воздухом, судорожно дернулся к балконным перилам и, навалившись на них своим телом, на мгновение завис лицом вниз, а потом, медленно перевалившись наружу, темным мешком упал вниз, где повис на острых железных прутьях забора, разделяющего наш и соседский дом. Прутья с легкостью прошили упавшее на них тело в трех местах, вывернув из него куски внутренностей. Собравшиеся внизу секунду ошарашенно молчали, пялясь на обмякшее тело, висевшее метрах в трех от них. Потом истошно завопила тетка, которая последняя костерила секунды назад еще живого нарушителя спокойствия, тоже не особо стесняясь в выражениях. Я вздрогнул от прикосновения Дианы, неслышно появившейся позади меня.

– Что там, Дэн ?! – испуганно прошептала она.

– Да вот, алкаш какой-то свалился с балкона, прямо на забор, – отвечал я, чувствуя, как мгновенно у меня пересохло все во рту.

Потом, кутаясь в одеяла, мы смотрели, как приехала полиция и составляла неизбежные в таких случаях бумаги. По стенам дома бегали синие блики от крутящейся на крыше полицейской машины мигалки. А потом к ней прибавились и блики мигалки подъехавшей кареты «Скорой помощи», услуги которой сейчас, впрочем, были уже не нужны. Потом тело стали снимать с прутьев, Диана отвернулась и быстро ушла в комнату.

Я же стоял и смотрел на уносимое внутрь микроавтобуса тело, накрытое белой тканью. Остатки алкоголя давно уже под влиянием мощного вброса адреналина растворились в крови. Мысли какими-то обрывками бешеным хороводом крутились в моей голове, но во что-то реальное не формировались. Внутри шевелилась большая, холодная жаба.

Глава 2. От нынешнего дня

На следующее утро у нас обоих было тягостное чувство того, что в так празднично начавшийся отпуск попала ложка жизненного дегтя, напомнившая о неизменности течения жизни в самых, казалось бы, уютных и теплых местах планеты, где в прошлые годы была только радость и веселье. Картина прошедшей ночи ясно напомнила нам о том, что случайности и трагические обстоятельства могут настигнуть любого и в самом неожиданном месте, о том, что, выражаясь по-булгаковски: «Человек смертен и смертен внезапно». Меня терзала мысль о какой то синхронности моего «пожелания» и последовавших после него событий на соседском балконе. Однако доказательства связи между этими двумя явлениями отсутствовали. Поэтому, потерзавшись некоторое время какими-то спонтанными всплесками то ли «взбудораженной совести», то ли невозможностью логического объяснения произошедшего, я отпустил ситуацию, справедливо рассудив, что от моих нервных переживаний ясности больше не станет.

Читать дальше