Георгий Гурджиев - Беседы Вельзевула со своим внуком

Первый из случаев, которые стали «живительными источниками», питающими и совершенствующими наказ моей покойной бабушки, произошел со мной в том возрасте, когда из щекастого малыша я превратился в «юного мошенника» и обещал стать, как говорится, молодым человеком с приятной внешностью и сомнительным внутренним содержанием. Это событие было вызвано обстоятельствами, возможно, специально составленными Судьбой.

Однажды, когда с компанией таких же юных мошенников я устанавливал силки для голубей на крыше соседского дома, один из мальчиков, стоявший рядом и наблюдавший за мной, сказал: «Я думаю, что такой петлей из конского волоса нельзя поймать голубя за лапы потому, что, как объяснил нам учитель зоологии, как раз в когте (пальце) этой лапы сосредоточен весь запас сил голубя, и конечно, если большой палец все же угодит в ловушку, то голубь легко порвет ее.

Другой мальчик, что стоял, наклонившись, у меня за спиной (кстати, при разговоре он все время брызгал слюной, разлетавшейся во все стороны), перебил моего соседа и выдал с фонтаном слюны следующую сентенцию:

«Заткнись, несчастное ублюдочное отродье готтентотов! Ты такой же недотепа, как твой учитель. Если наибольшая сила голубя действительно сосредоточена в большом пальце его лапы, тем больше причин посмотреть, как этот палец попадется в мой силок. Это может быть важно для нашей цели, то есть для ловли этих несчастных голубей. Ведь тут может проявиться особенность, которая в определенной степени свойственна всем обладателям этого мягкого и скользкого студня, мозга. Суть этого фактора состоит в том, что, когда благодаря разным влияниям, сила проявления которых незначительна, возникает то, что называют изменением сознания, то при этом неизбежно действует правило, согласно которому легкое удивление может усиливать другие проявления жизнедеятельности, устанавливая центр тяжести всего организма, в котором это скользкое нечто (мозг) играет очень малую роль, переходя постоянно из одного состояния в другое, что часто приводит к неожиданным, порой смехотворным результатам».

Он выпалил последние слова с таким фонтаном слюны, что мое лицо покрылось мелкими капельками, как будто его побрызгали из немецкого пульверизатора для распыления анилиновой краски.

Этого я уже не стерпел, и, не поднимаясь с корточек, рванулся и изо всех сил ударил прямо в разинутый рот, из-за чего он тут же упал навзничь и лишился «сознания».

Я не знаю и не хочу знать, как изменится ваше мышление, к каким выводам вы придете, узнав о странном сочетании жизненных обстоятельств, которые я описываю, но, по моему мнению, такое совпадение только усиливает мою веру в то, что все события, которые случились со мной в детстве, вовсе не случайны, а сотворены умышленно некими внешними силами.

Суть в том, что такой ловкости я научился буквально за несколько дней до этого случая у греческого священника из Турции, откуда, преследуемый за свои политические убеждения, он был вынужден бежать. Когда он появился в нашем городе, мои родители наняли его, чтобы он обучал меня новогреческому. Не знаю, какие политические убеждения и идеи он исповедовал, но помню, что во время каждой нашей беседы, даже когда он объяснял отличие между древне- и новогреческими восклицаниями, мой учитель витал в мечтах об острове Крит, куда так хотел попасть, и чувствовал себя истинным патриотом.

Но тогда, глядя на дело рук своих, я страшно испугался, потому что, не будучи опытным драчуном, решил, что убил мальчишку.

Пока я трясся от страха, другой мальчик, двоюродный брат первой жертвы моей ловкости в самозащите, увидел, что произошло, и, охваченный родственным чувством, немедленно подскочил ко мне и, размахнувшись, ударил в челюсть.

От такого удара у меня искры из глаз посыпались, и рот заполнился чем-то так, как будто бы он был набит едой для откорма цыплят.

Немного погодя, придя в себя, я почувствовал во рту странный предмет, выплюнул его на ладонь и увидел, что это большой зуб необычной формы.

Увидев, что я уставился на странный зуб, мальчики столпились вокруг меня и принялись глядеть на него с большим удивлением и в глубоком молчании.

Тут мальчик, которого я ударил, пришел в себя, поднялся и тоже, как будто с ним ничего и не случилось, стал разглядывать мой зуб вместе со всеми.

Этот странный зуб имел семь корешков, на конце каждого виднелась капелька крови и сверкала одним из семи цветов радуги, на которые принято разлагать белый цвет.

После этого молчания, редкого для юных плутишек, обычно шумливых, дружным хором мы решили тотчас же отправиться к цирюльнику, специалисту по удалению зубов, и расспросить его, что это за зуб.

Мельком взглянув на него, цирюльник сказал, что это просто зуб мудрости, и что он такой у всех существ мужского пола, у всех, кто достиг возраста, когда умеют говорить папа и мама, и способны с первого взгляда узнать отцовское лицо среди других.

После этого случая, жертвой которого стал мой злополучный зуб мудрости, мое сознание начало с этого времени впитывать с каждым подходящим случаем глубинную суть завета моей покойной бабушки (да покоится ее душа в мире), а еще из-за того, что я не пошел к квалифицированному дантисту, чтобы залечить ранку на месте выбитого зуба, (ведь, как известно, мы жили вдали от центров цивилизации), из этой ранки начало постоянно «что-то» сочиться. Знаменитый метеоролог, с которым мы стали закадычными друзьями и встречались в ночном кафе на Монмартре, совсем недавно объяснил мне, что вследствие этого я стал проявлять интерес и желание выяснять причины каждого подозрительного подлинного факта, и свойство это, благоприобретенное мною, постепенно и механически превратило меня в опытного исследователя редких «подозрительных» явлений и, как часто случается, определило мою судьбу.

И когда, влекомый сотворенным Господом неумолимым роком времени, я стал молодым человеком, это новое свойство превратилось в непрестанно пылающий костер сознания.

Второй живительный источник, упомянутый мной, который вызвал полное слияние наказа моей покойной бабушки с другими факторами, формировавшими мою личность, был совокупностью впечатлений, полученных мной на Земле, на основе которых возник принцип, ставший, что подтвердил во время демонстрации «совершенно секретных» спиритических сеансов мистер Аллан Кордент, одним из основных жизненных принципов для всех существ, живущих на всех других планетах нашей Вселенной.

Этот всеобщий принцип бытия формулируется так: «Начал дело – доводи до его до конца (гулять – так гулять до конца, включая почтовые расходы)».

Так как этот новый универсальный принцип возник на вашей планете, где вы провели немало времени, прогуливаясь среди цветов и танцуя фокстрот, я считаю себя не вправе скрывать от вас то, что знаю, надеясь помочь вам разобраться в некоторых деталях того, что породило вышеизложенный принцип.