Елена Райдос - Игра в Реальность. Путь

– Санни, очнись,– в голосе Таши явственно звучало отчаяние,– ну пожалуйста, не умирай.

Победитель демона открыл глаза, однако ничего, кроме тусклого света, не увидел, картинка почему-то расплывалась. Только через минуту ему удалось немного сфокусировать взгляд и разглядеть, что над ним склонились две фигуры в бордовых рясах. Судя по голосу, одной из фигур был Таши, а второй, по всей видимости, был лама, проводивший пуджу.

– Нужно срочно остановить кровь,– это уже был голос ламы.

– О чём они говорят,– удивился Санджей,– откуда в храме кровь?

Чья-то рука приподняла его в сидячее положение, и мальчик с ужасом увидел, что весь пол храма действительно залит кровью и в добавок засыпан осколками стекла. Уже понимая, что увидит, он скосил глаза в сторону стеклянной перегородки. Одна из рам скалилась острыми стеклянными зубьями, словно в неё бросили камень. А кровь, залившая пол храма, текла из глубокой рваной раны на его правом плече. Таши резким движением оторвал кусок своей монашеской накидки, и лама крепко перетянул плечо неудачливому монашку.

Что было дальше, Санджей пропустил, так как потерял сознание то ли от шока, то ли от кровопотери. Очнулся он уже в своей постели, слабенький, словно новорожденный котёнок. Ему мучительно хотелось пить, но сил встать за водой не было. Словно почувствовав, что друг пришёл в себя, Таши моментально оказался рядом. Он приподнял голову раненному, и у его губ появилась кружка с водой.

– Слава буддам, что не тибетский чай,– подумал Санджей, жадно глотая тепловатую жидкость,– сейчас я бы и от этой гадости не отказался.

– Прости меня, Санни,– Таши понурил голову,– я не думал, что так получится, мне и в голову не могло прийти, что защитник на тебя нападёт.

– Мне не за что тебя прощать,– прохрипел раненный,– ты же меня спас.

– Нет, это ты нас обоих спас,– горячо возразил Таши. – Как ты вообще решился напасть на защитника?

– Я и сам не понял, как это получилось,– Санджей судорожно вздохнул. – Это я стекло разбил?

– Со стороны всё выглядело так, будто оно само треснуло и упало прямо на тебя,– Таши погладил друга по голове. – Ты ещё легко отделался, только одна глубокая рана на плече, остальное так, царапины,– Таши наклонился и аккуратно, чтобы не причинить боль, обнял друга. – Я так испугался,– признался он,– там было столько крови, а потом ты потерял сознание. Мне показалось, что ты умер.

Санджей почувствовал, что друг плачет, и обнял его здоровой рукой.

– Таши, почему защитник сказал, что я – зло? – шёпотом спросил он. – Это из-за той девушки?

– Я не знаю,– соврал Таши,– но лучше тебе к храму защитников больше не приближаться. Ну их всех, я тоже туда ходить не буду.

Таши продолжал ухаживать за другом, пока тот ни окреп достаточно, чтобы вставать и гулять без посторонней помощи, а потом добровольную сиделку, увы, обратно припахали к монастырским обязанностям. Санджей теперь вынужденно проводил много времени в одиночестве, с непривычки ему было скучно. Чтобы немного развлечься, он частенько выползал с утра к главному храму и не без некоторого злорадства любовался, как тибетские пацаны тягают тяжёлые медные чайники. Те бросали на раненного недобрые взгляды исподлобья, но больше никак своё недовольство не демонстрировали, возможно, они ему даже сочувствовали.

Помимо морального удовлетворения, от ранения была и другая польза. Например, Санджея теперь не заставляли заниматься физической работой, да и переписывать тексты он пока не мог. Но главным бонусом оказалось то, что кошмар про девушку-самоубийцу канул в небытие. И мальчик с удовольствием отсыпался за все предыдущие бессонные ночи, а потом, пока все были заняты, забирался повыше в горы, чтобы никто не мешал, и принимался анализировать последние события, пытаясь докопаться до их смысла.

Что ж, материала для анализа было хоть отбавляй. Главной загадкой, которая пока оставалась без ответа, был вопрос, почему защитник пытался его убить. Санджей уже смирился с тем фактом, что в прошлой жизни он, по-видимому, был плохим человеком, но в этой жизни он ведь не сделал ничего предосудительного. Тогда почему защитник счёл его угрозой? Почему назвал его злом? Для кого может представлять угрозу мальчик двенадцати лет? И ещё одно. Как ему удалось отбиться? В тот момент он действовал инстинктивно, что-то само всплыло из глубины его памяти и принялось действовать помимо воли хозяина. Выходит, в прошлой жизни он обладал силой, способной укротить демона. Это было круто, но всё же жутковато.

Когда правая рука начала его слушаться, Санджей попытался воспроизвести применённую им технику нападения, но на этот раз никакого белого луча из его ладони не появилось. Помучившись с полчаса, он отложил решение этой задачки на будущее. Приближалось время ужина, пора было возвращаться, Санджей устало вздохнул и пошёл вниз к монастырю. Его путь пролегал через ровную полянку на склоне горы, где они с Таши частенько любовались восходом солнца. Мальчик бодро шлёпал сандалиями по утоптанной каменистой тропинке, однако, не дойдя до площадки десяток метров, резко притормозил. Под раскидистой низкорослой сосной стояли два человека и разговаривали, причём довольно громко, видимо, они не предполагали, что кто-то может их подслушать. Одним из собеседников был Таши, а в другом Санджей легко узнал Ташиного родственника, кажется, брата.

Мальчик прислушался, но к своему удивлению и разочарованию понял, что беседа велась на неизвестном ему языке. Или всё-таки известном? Отдельные слова звучали знакомо, вскоре Санджею даже начало казаться, что он понимает их значение. Уловить общий смысл беседы ему, конечно, не удалось, но одну вещь доморощенный лингвист определил чётко. Обращаясь к своему родственнику, Таши называл его «отец». Значение этого слова не вызывало никаких сомнений. Почему друг скрывал, что у него есть отец? Разве в этом есть что-то запретное? Уже второй раз за последний месяц Санджей убедился, что у Таши от него есть секреты. Сначала тот иностранец в библиотеке, а теперь отец. Это было обидно и горько. Упрямо сжав зубы, Санджей решительно шагнул в сторону беседующей парочки.

***

Чаепитие было в самом разгаре. Весело пофыркивал самовар, отсвечивая круглым медным боком, сладко тянуло дымком от тлеющих шишек. Гном презирал электрические чайники, возню с самоваром он почитал чем-то вроде священного ритуала и никому не доверял это ответственное дело. Стол был уставлен множеством вкусностей, центральное место, разумеется, занимало большое расписное блюдо с ватрушками, без которых Антоша не мыслил своего существования. На улице было уже темно, голоса птиц смолкли, зато кузнечики на лужайке перед домом стрекотали так громко, что порой заглушали голос рассказчика.