Юлия Ефимова - Летописец. Книга 2. Тень во времени

– Барон Морс введёт Ваше Величество в курс всех дел, – поклонилась Марция. Тучный русоволосый мужчина в синем бархатном камзоле, стоявший сзади принцессы, также поклонился:

– Барон Гайл Морс, посол короля Барундии Гиемона Третьего, – представился он, протягивая королю верительную грамоту.

– Король Гиемон в письмах ко мне высоко оценил вас, господин посол.

– Я сделаю всё, чтобы оправдать его доверие.

– Думаю, это мы отложим до завтра, – Дайрусу не терпелось покинуть зал и глотнуть свежего воздуха. – Сегодня вечером жду вас, барон, на ужин.

Дайрус счёл, что выполнил свою часть работы, и направился к двери. Ему хотелось напиться и посетить Калерию. Уходя, он скользнул взглядом по фрейлине принцессы. Сероглазая полногрудая красотка сверкала драгоценностями и слегка кривила пухлые губки, призывно глядя на короля. Роскошные каштановые волосы волной падали на полуобнажённые плечи, небольшая родинка на правой скуле приковывала взор, навевая приятные воспоминания трёхлетней давности. Насколько он помнил, фрейлину зовут Илза Ривенхед. Вот с ней он поболтал бы с удовольствием. Жаль, что Марция ей в подмётки не годится.

***

Марция устало опустилась в кресло и застыла, глядя на шпалеру, изображавшую свадьбу юной девушки со стариком. Она могла понять, что испытывает девушка, выданная за старика, сейчас же она чувствовала себя стариком, который женится на красавице. Жаль, что она не может спокойно взять себе в мужья Дайруса, не думая о его реакции на её уродство.

Да, Дайрус остался таким же: он никогда не умел скрывать чувства. Сегодня она ощутила их в полной мере. Сначала этот бастард Райгард Сиверс изменился в лице, хотя и старался быть вежливым. Он даже предложил оторваться от болтовни с Илзой, чтобы рассказать ей о Сканналии! Как будто ей нужны жалость и благотворительность! Она предпочла отгородиться от него шторкой кареты, но нельзя прятаться всю жизнь! Так сказала ей мать, когда Марция после болезни попросила отменить свадьбу с Дайрусом. Долг перед предками, перед страной, перед семьёй превыше всего. Ты – будущая королева и не должна ни перед кем оправдываться. Жаль, что это проще сказать, чем сделать. Дайрус, судя по его виду, не рад свадьбе. Он смотрел с таким отвращением, что она только усилием воли заставила себя остаться на месте, а не бежать куда глаза глядят. Марция с трудом выдавила судорожную улыбку, дожидаясь ухода короля. Она не даст ему увидеть свою слабость, не покажет, как унижает её такое поведение.

Почувствовав комок в горле, Марция поднялась с кресла. Плакать некогда, нужно привести себя в порядок, переодеться, причесаться, немного поесть… Нет, есть она не хочет. Где Илза? Где служанки?

Марция огляделась. Комната была в целом приятной – две мраморные колонны разделяли пространство на две части: в одной стояла кровать под жёлтым балдахином, в другой – столы, скамьи, молитвенный уголок, дверь в гардеробную. Пол устилали цветные мозаичные узоры, на стенах висели картины и полки с разными мелочами и книгами. Часы показывали почти семь. Марция подёргала шнурок для вызова слуг – времени осталось мало. Она решила не прятать лицо под вуалью: всё равно все увидят, будут обсуждать, кривиться и отводить взгляды.

Служанка Хлоя постаралась нанести на лицо пудру, но Марция по опыту знала, что она почти бесполезна. Принцесса поправила голубое атласное платье, коснулась сапфировой подвески на шее, проверила, на месте ли золотая булавка в волосах. Что ж, если не смотреть на лицо, то лучше не придумаешь. Впрочем, Хлоя давно не обращала внимания на рубцы, за что Марция особенно её ценила. Брат Хлои был монахом, ухаживал за больными – она к своим двадцати пяти годам чего только не насмотрелась, помогая ему.

Приветственный пир проходил в огромном зале по соседству с тронным. Войдя в зал, Марция на миг замерла. У одной из стен на невысоком помосте стоял стол для короля, королевы и особо важных гостей. Вдоль зала в три ряда выстроились покрытые белыми скатертями узкие столы, ожидая столпившихся возле них мужчин и женщин. Мимо столов сновали слуги, распорядитель обедом на высоком табурете внимательно разглядывал, всё ли в порядке. В воздухе витали запахи мяса и рыбы, ощущался аромат специй: шафрана, ванили, гвоздики и корицы. Марция надеялась, что среди приготовленных блюд найдутся устрицы – она их очень любила.

Сканналийцы в дорогих нарядах и украшениях переговаривались друг с другом, смеялись, поглядывали по сторонам, особенно на столы, ломившиеся от закусок. Как её примут будущие подданные? Будут ли они во время официального представления смотреть на неё или сквозь неё?

Слуга объявил о появлении принцессы Барундийской – все как один уставились в её сторону. Марция надела на себя маску невозмутимости и заскользила вдоль собравшихся, стараясь не прислушиваться к шепоткам и вздохам.

Дайрус занялся представлением. Марция запоминала всех: мать приучила её не упускать возможности произвести на людей впечатление. Хорошая память, говорила Маэрина, нужна королям больше, чем учёным, и заставляла дочь запоминать лица, имена, даты, названия.

– Эйвард, барон Ривенхед, его брат Николь Ривенхед. – Братья Илзы. Эйвард похож на неё, а вот Николь совсем другой. Несмотря на светлые волосы, он больше походил на жителей южных стран загаром, вызывающей одеждой и разнузданным поведением. Николь останавливался в Арпене ещё до её болезни. Марция вынуждена была поставить его на место, когда он начал заигрывать с ней. Зато Николь нашёл общий язык с её дядей Кэйроном, они втроём с Дайрусом частенько проводили ночи вне дворца. Сейчас Николь отворачивается и ухмыляется уголком рта, Эйвард недовольно посматривает то на неё, то на сестру.

– Барон Валер Мэйдингор, барон Георг Ворнхолм, его жена Ванда Мэйдингор и… – Дайрус помедлил и нехотя закончил: – Макс Мэйдингор.

В Арпене бастардов обычно не приглашали на такие приёмы и официальные представления, но мать предупредила, что в Сканналии нравы куда проще. Марция решила не подавать виду, как ей неприятно общение с побочным сыном. В конце концов, чем он хуже Райгарда Сиверса – с ним-то ей точно придётся иметь дело.

Барон Ворнхолм смотрел спокойно и равнодушно. Принцессе показалось, что он смотрит не на неё и не сквозь неё, а внутрь. Она видела Георга лишь однажды в детстве. Отец считал барона отличным солдатом и согласился на его предложение о союзе в войне с Айварихом. Когда Дайрус потребовал голову Ворнхолма, Гиемон высмеял племянника, сказав, что всем головы не отрубишь, к тому же Георг один из немногих, кто в обмен на помощь не потребует полцарства, руку и сердце, как Ривенхеды. Дайрус закричал, что ему не нужен лакей Айвариха – в ответ отец презрительно оборвал его и заявил, что только идиот может считать Ворнхолма лакеем. Дайрусу пришлось проглотить злость и пообещать, что он примет барона как союзника. Марция вгляделась в Георга ещё и потому, что мать всегда избегала говорить о нём. Барон предал её брата, однако Маэрина чаще вспоминала мальчика, который любил рисовать, строить, мучился от безответной любви. Марция так и не поняла, как мать относится к этому человеку. Интересно, кого он любил? Лицо Георга обезображивали боевые шрамы, придававшие своему обладателю странный шарм. Лучше бы судьба сделала её мужчиной и подарила такие шрамы, подумала Марция. Она поприветствовала Георга, потом посмотрела на Валера. Барон Мэйдингор показался ей больным: он едва держался на ногах, его глаза с трудом фокусировались на ней. Марции довелось учиться при монастыре – он соседствовал с одной из королевских резиденций. Она видела немало страданий – именно их она читала на лице Валера. Ванда, напротив, лучилась здоровьем и в красном открытом платье казалась ярким пятном даже среди разодетого по случаю праздника общества. На шее баронессы висело красивое рубиновое ожерелье. Ванда присела – слишком быстро и неловко, – потом недовольно покосилась на супруга, отчего её лицо неприятно исказилось. Её алые губы плотно сжались, чёрные глаза метали молнии над хищным носом. Марцию она разглядывала очень внимательно – принцесса не видела ни отвращения, ни жалости, только любопытство. Максу, как и Ванде, было лет двадцать. Он со скукой склонился перед принцессой и покосился на Ванду: Марции показалось, что он пожирает сестру глазами, напоминая затаившегося хищника. Красивое лицо Макса обрамляли светлые вьющиеся волосы.