Аманда Йейтс Гарсиа - Посвященная. Как я стала ведьмой

Когда мне было восемь, оба моих родителя, мать и отец, с их новыми супругами, заимели сыновей. Неожиданно у меня появились два брата с обеих сторон, каждый из которых был куда более интересен для моих отца и отчима, чем я. У моего отчима теперь появился собственный сын, полностью его кровь. А отец клал руку на плечо моего брата и распевал: «Мой сынок, мой единственный сынок», настолько взволнованный тем, что наконец-то есть еще один мужчина, с которым можно «погонять в футбол» (плохо для отца, что мой брат с рождения распевает мелодии и куда более заинтересован в балете, чем в играх с мячом. Отец до сих пор страдает из-за этого, но я уверена, что страдания, которые он и этот мир причинили брату, намного, намного хуже).

Моя мать осознавала, что в доме своей семьи я теперь жила в изгнании, как терпимый, но проблематичный гость, и ей это не нравилось. Но она не понимала, как это изменить. У нее появился новый ребенок, не имелось диплома об образовании, а ее муж был надежным и хорошим отцом ее сыну. Она считала, что если станет для меня очень хорошей матерью, если она будет вести кружки для детей, делать нам пирожные в форме сердечек на день Святого Валентина, возглавлять родительский комитет в школе и шить собственноручно мне костюм на Хэллоуин, возможно, это компенсирует тот факт, что отчим не любит меня и даже не особенно хочет видеть меня поблизости, а мой родной отец больше озабочен своей новой семьей, чем мной.

Несмотря на все старания моей матери, я отставала в школе. Ученикам только начали ставить диагноз «дислексия», и я была одной из первых таких учеников. Меня засунули во все корректирующие лечебные группы, я непрерывно слышала, что я неспособная ученица с нарушениями деятельности мозга. А все остальные дети наблюдали, как я шла на занятия, где потом мы с остальными проблемными учениками сидели, застряв над математическими примерами и скучными книгами. Смотрите, как Джейн бежит. Смотрите, как Аманда в расстройстве бьется головой об стол. Я вела пальцем по затертым линиям под словами, стараясь их произнести. Они искажались у меня во рту, падали, твердые и тяжелые, словно камни: беззвучный, упрямый, рунический язык, вечность назад утерянный для понимания. Мне повезло: у меня была мама, располагавшая временем и желанием сидеть со мной по ночам, переставляя карточки с записями в попытках составить предложение, понять, могут ли эти каракули как-то обрести форму и смысл. Но буквы не поддавались.

Я очень любила, когда мама читала мне «Излом времени», «Мило и волшебная будка», «Остров голубых дельфинов», «Там, где живут чудовища» и «Мифы Древней Греции» Д’Олери. Я вырывала страницы из книги мифов, стараясь распахнуть ее, чтобы выпустить наружу истории. Я до боли хотела самостоятельно их прочитать, но книги оказались сложным предметом. Я могла скрипеть в отчаянии зубами и кричать проклятия, в то время как другие дети смеялись надо мной и избегали меня, но я не могла пробраться сквозь эти страницы на другую сторону – туда, где был смысл.

В шестом классе я по-прежнему была среди отстающих, все еще с «ресурсом» (словно отравленный колодец – это ресурс), но теперь уже убежденная в собственной дефективности.

Как раз перед тем, как я перешла в среднюю школу, меня перенаправили к женщине, назначенной округом, и, ко всеобщему удивлению, согласно ее тестам, у меня оказался один из самых высоких уровней IQ среди всех детей, которых она когда-либо проверяла. Мои мыслительные паттерны и нелинейные абстрактные рассуждения указывали на мою необычность и изобретательность, и в результате я должна была видеть мир не так, как остальные, а совсем по-другому. «По-другому» в этот раз означало комплимент. Дислексик обладает разумом древнего астролога. Он видит звезды на небе и собирает их в Водолея, Льва, Овна. Его мысли сливаются в общем хоре, который поет разнообразными голосами. Туманность Розы взрывается, и он знает: «теперь король падет», или «твоя удача переменится в октябре». В первобытном мире я представляла людей с неврологическими расстройствами [21] Аналога даже термину neurotypical в русском языке нет, не говоря уже об отрицательном формате определения. NT – сокращенная форма для определения людей без неврологических расстройств. как тех, кто нашел новые пути, изобрел новые полезные вещи, мог представить мир в другом, нестандартном проявлении.

Когда я перешла в среднюю школу, моя школьная учительница в шестом классе, мисс Йокабатас, определила меня в группу «Одаренные и талантливые ученики». За одну ночь я перескочила с уровня третьего класса на уровень колледжа. Я начала читать Вольтера, Соммерсета Моэма, книги, такие как «Опасные связи», «Золотая ветвь: исследования магии и религии» [22] Пространное сравнительное исследование мифологии и религии, написанное британским учёным сэром Джеймсом Джорджем Фрэзером. Считается вехой в истории антропологии. , «Луна под ее ногами» (о жрице в храме Инанны) [23] Книга Клисты Кинслер 1991 года. Инанна в шумерской мифологии и религии – центральное женское божество. , и все прочие книги о магии и колдовстве, которые были в библиотеке моей матери: Мерлин Стоун, Риан Айслер, Звездного Ястреба, Луизу Тейш, Марго Адлер, Скотта Каннингема. Из всего того, что случилось со мной в жизни, обучение чтению больше всего убедило меня в эффективности магии.

Однажды смысл показывал мне нос из-за запертой двери, а теперь, будучи ведьмой, я могу читать облака, палочки, упавшие на пол, карты Таро и чаинки, свитки философии Гермеса [24] Философия Гермеса представляет собой нехристианскую линию гностицизма. и постмодернистские теории. Изменяя свое восприятие, мы преобразуем наш мир. Мы привыкли думать, что магия – это «зелье-из-шерсти-летучей-мыши» и освященные свечи, когда в действительности магия – это сдвиг в восприятии, который позволяет нам открывать новые миры, новые возможности для жизни. Не убеждения других людей изменили меня в детстве, а их ободрения подспудно заставили меня поверить в себя. Вера в себя изменила меня так основательно, что будто бы поменяла нервные клетки в моем мозгу. Магия работает.

Приблизительно в то же время, когда я наконец добралась до смысловой стороны письменности, мою мать, с ее талантом писателя и воображением, затягивало все глубже на территории Богини. Она заново открывала свои корни, но уже в качестве ведьмы. Но она всегда видела свои способности как демонстрацию преданности, набожности. Ведьмовство – не набор средств для того, чтобы стать богатым или приворожить любимого, это способ почтить священную составляющую жизни: утешить страдающего, поддержать обессиленного. Это набор средств для понимания природы окружающей действительности. Ее не интересовали заклинания, хотя у нее было множество книг об этом. Позже я выучила их самостоятельно.