Бхагаван Раджниш (Ошо) - О Личности. Книга эго

От рождения ребенок не наделен эго. Эго взращивается обществом, религией, культурой. Вам наверняка доводилось наблюдать за детьми: они не говорят «Я хочу есть». Если ребенка зовут Боб, он скажет: «Боб хочет есть. Бобу нужно в туалет». У него отсутствует чувство «я». Он обращается к себе в третьем лице. Боб – это то, как его называют другие, поэтому он тоже называет себя Бобом. Но настанет день… по мере взросления вы станете учить его, что так – неправильно. «Бобом тебя могут звать другие, а ты не должен так себя называть. Ты – отдельная личность, привыкай называть себя „я“».

В тот день, когда Боб становится «я», он утрачивает реальность бытия и падает в бездонную пропасть галлюцинаций. Стоит ему только назвать себя «я», как тут же приходит в движение энергия иного качества. Теперь это «я» хочет расти, оно хочет стать огромным; оно желает того, желает этого. Ему требуется подниматься все выше и выше в мире иерархий. Оно жаждет большего пространства властвования.

Если чье-то «я» больше твоего, у тебя возникает комплекс неполноценности. Ты прикладываешь все усилия, чтобы стать значительнее-чем-он, святее-чем-он, больше-чем-он. В итоге вся твоя жизнь кладется на алтарь одной-единственной глупости – того, чего тебе не достает в первую очередь. Ты встаешь на иллюзорный путь. И ты пойдешь по нему, раздувая свое «я» все больше и больше. Так порождаются практически все твои проблемы.

Даже у Александра Македонского были немалые проблемы. Его внутреннее «я» стремилось завоевать весь мир, что почти ему удалось. Я говорю «почти» по двум причинам. В те времена на половину территорий Земли еще не ступала нога первооткрывателей, об Америке еще даже не слышали. Во-вторых, Александр Македонский добрался до Индии, однако завоевать ее не смог; он вернулся назад, дойдя лишь до ее границ.

Он не был стар – в свои-то тридцать три. Но все эти тридцать три года он только то и делал, что сражался. Его одолели болезни и усталость от сражений, расправ, убийств, кровопролития. Ему хотелось вернуться домой и отдохнуть, но даже этого сделать ему не удалось. Он не смог добраться до своего дома в Македонии. Он скончался за день до прибытия туда, хотя до Македонии оставалось всего двадцать четыре часа пути.

Но опыт всей его жизни – приумножающееся богатство, влиятельность, могущество и последующая крайняя беспомощность, неспособность даже оттянуть собственную смерть на двадцать четыре часа… А ведь он дал обещание матери завоевать весь мир и положить к ее ногам в качестве подарка. Ни один сын не делал ранее подобного для своей матери, и потому его намерения казались чем-то абсолютно неслыханным.

Однако он чувствовал себя беспомощным, несмотря на то что был окружен лучшими докторами. Все они говорили: «Тебе не выкарабкаться. Двадцать четыре часа пути… Ты не протянешь. Лучше отдохнуть здесь, возможно, еще есть шанс. Но не двигайся. Мы не очень-то уповаем и на отдых, – ты идешь ко дну. Ты уже близко, но не к дому – к кончине; не к своему дому – к своей могиле».

«А мы – бессильны. Мы можем лечить болезни, но не смерть. Ты не болен. Ты подобен использованному картриджу. В свои тридцать три ты растратил весь запас энергии в сражениях то с одной, то с другой нацией. Ты израсходовал свою жизнь. Это не болезнь, ты просто растратил запас жизненной энергии, и растратил впустую».

Александр славился недюжинным умом. Он был учеником одного из величайших логиков и философов, Аристотеля; Аристотель лично его наставлял. Он умер, так и не дойдя до столицы. Перед смертью он сделал распоряжение своему главнокомандующему: «Это моя последняя воля – она непременно должна быть исполнена». Что же он повелел? Весьма странную вещь. Александр распорядился: «Когда меня будут провожать в последний путь, пусть мои руки останутся снаружи и свисают из гроба».

Главнокомандующий спросил: «Что это за желание такое? Рукам всегда положено оставаться внутри гроба. Никто никогда не слышал о том, чтобы руки усопшего торчали наружу!»

Александр ответил: «У меня нет сил на объяснения, но если вкратце, то я намерен показать миру, что ухожу с пустыми руками. Я всегда думал, что становлюсь все значительнее, богаче, но на самом деле становился только беднее. При рождении я явился этому миру со сжатыми кулаками, словно что-то держал. Сейчас же, стоя на пороге смерти, я не могу даже уйти, сжав кулаки».

На то, чтобы сжать кулаки, требуется жизненная сила, хоть немного энергии. Ни единому мертвецу не удавалось держать руки сжатыми в кулак. Кто их сожмет? Покойный уже отошел, вся его энергия улетучилась – и руки разжимаются сами собой.

«Пусть все знают, что Александр Македонский уходит с пустыми руками, словно нищий».

Однако я что-то не вижу, чтобы хоть кто-то воспользовался этим уроком пустых рук, – поколения, живущие после Александра, до сих пор поступают все таким же образом, каждый в своей манере.

Эго человека становится источником всех его проблем, всех войн, всех конфликтов, зависти, страха, депрессий. Чувство собственной никчемности, подпитанное постоянным равнением на других, приносит всем страдания, – и страдания огромные, – ведь невозможно иметь все.

Кто-то более красив, чем ты, – это больно; у кого-то больше денег, чем у тебя, – это больно; кто-то более эрудирован, чем ты, – это тоже мучительно. Найдется миллион вещей, способных причинить тебе страдания, но чего ты не знаешь – так это того, что не сами эти вещи делают больно, – они ведь не причиняют боли мне . Они становятся источником страданий для тебя из-за твоего эго.

Эго постоянно дрожит от страха, прекрасно зная, что оно – подделка, искусственный прием, изобретенный обществом, дабы заставить тебя метаться, охотиться за тенью.

Эта игра эго, достигая все больших и больших высот, становится политикой.

Эго и все его игры… брак – его игра, деньги – его игра, власть – его игра. Все игры – это игры эго. Общество по сей день продолжает вести игры, всемирные непрекращающиеся Олимпийские игры. Каждый пробивает себе путь наверх, а все остальные пытаются его одурачить – ведь на вершине Эвереста не хватит места всем.

Развивается конкуренция не на жизнь, а на смерть. И ты так проникаешься ее важностью, что полностью забываешь: эго в тебе взрастило общество, учителя. С самого детского сада до университета – что они делали? Укрепляли в тебе эго. Все больше степеней прибавлялось к твоему имени, давая тебе почувствовать себя все весомей и значительней.

Эго стало величайшей ложью – но ты принял ее как истину. Однако эта ложь крайне выгодна: стоит всем вкусить безэговости, как эта всемирная Олимпиада попросту накроется. Никто больше не захочет взбираться на Эверест, все станут наслаждаться тем, где находятся в данный момент. Все исполнятся радости.