Сергей Лазарев - Прикосновение к будущему

Скажи несколько тостов, подначивает меня мой сосед, только придумай их, как обычно, сейчас, на ходу.

Соглашаюсь. Двадцать пять лет назад, когда я водил экскурсии по Абхазии, я записывал тосты. Каждый тост это была целая книга, или поэма, умешенная в крохотном рассказе или одной фразе. Я помню, как услышал самый неожиданный для меня тост.

Это было в 1973 году. Мы группой экскурсоводов поехали за Сухуми в творческую командировку. Мы должны были спуститься в пещеру Абрскила, одну из красивейших пещер Абхазии. По пути остановились в небольшом ресторанчике. На самом деле это было просто плетеное национальное жилище абхазов, которое называлось «апхазха». В центре очаг с пылающим костром, над ним огромный казан с мамалыгой. Выше, на крючьях, подвешено копченое мясо, а еще выше, на деревянных жердях, коптится овечий сыр. Мы пообедали и собирались ехать дальше. Я помню то время. Это был период, когда лютый социализм стал ослабевать. Но в ушах еще стояли трескучие фразы: "Высшая цель партии благо народа", "Народ и партия едины", причем даже не уточнялось, какая партия. "Народ управляет государством", "народные избранники", "Вперед к победе коммунизма" и т. д. И эти лозунги воздействовали, хотя от них тошнило. Один француз сказал: "Идеи, как гвозди, если их часто повторять, они войдут в голову". Я помню, как в экскурсионном бюро во время одной беседы женшина-лектор с ужасом говорила: "В этой стране хотят истребить компартию и всех коммунистов". Сидевший рядом со мной экскурсовод, которого я считал очень умным человеком, поскольку именно ему доверяли водить экскурсию с академиками, вдруг неожиданно буркнул: "Коммунистов истребят, народ останется". У меня по коже мурашки пробежали от ужаса.

"Но ведь коммунисты и народ это одно и то же. Убить компартию это значит убить весь народ." Я даже не подозревал, что может быть иначе. И вот мы группой экскурсоводов сидим и слушаем старого абхаза, который хочет произнести тост.

Мне интересно послушать, как будет выглядеть очередной цветистый тост. Старик поднял бокал и сказал: "Давайте выпьем за то, чтобы народу жилось хорошо".

Фраза прозвучала глупо, я имею в виду для меня. Я ее воспринял, как очередной совдеповский лозунг. И лишь спустя секунду до меня дошло величие этого тоста. Старик думал не о себе, а о других. Он хотел, чтобы другие люди, даже те, которых он не знал, были счастливы. И мгновенно тост превратился для меня в сказочный, благородный и прекрасный.

А раньше для меня тост был чем-то шаблонным и привычным. Я понял, что тост это пожелание. И чем больше в нем чувств и мыслей, тем лучше. И чем неожиданнее тост, тем лучше. И тогда я начал придумывать тосты. Например, такой: "Мужчина умнее женщины, мужчина сильнее женщины, мужчина благороднее и духовнее, так давайте выпьем за ту, кто его делает таким, за женщину!" Или другой: "Мы видим, как каждый день строятся здания и воздвигаются новые храмы. И мы видим, как разрушаются здания, рушатся храмы, как происходят катаклизмы, войны. Так вот, давайте выпьем за тот храм, который будет существовать тогда, когда на нас обрушатся войны и катаклизмы, тот храм, который возникает в нашей душе, когда мы собираемся вместе, когда мы любим друг друга, когда мы дружим друг с другом, когда мы желаем добра другому." Я сижу в небольшом подвале с низкими потолками, где находится ресторан. Мимо проходит хозяин ресторана и добродушно мне улыбается. Он знает меня в лицо, я здесь бываю не первый раз.

Мои друзья ждут от меня тоста. Я должен сейчас почувствовать то, что происходит в моей душе и выразить это тостом, и чем больше любви будет вложено в слова, тем красивее и неожиданнее будет тост. "Представьте, что вы познакомились с прекрасной женщиной, говорю, я, и ваша душа рвется к ней, и вы готовы рыдать от счастья, и когда думаете о ней, у вас все дрожит внутри, и в душе появляется чувство необъяснимой и невыразимой красоты, и вы чувствуете, что начинаете меняться, душа становится добрее и красивее, и вы считаете, что это любовь, но это не любовь это пол-любви. А теперь представьте, что любимая женщина оскорбила вас или предала, или недостойно себя повела. И если все эти чувства, которые вы испытали вначале, вы сумели сохранить, то вот это уже настоящая любовь. Настоящее познание мира начинается не столько с удовольствия и боли, а вернее, с преодоления ее. Высшую боль может выдержать тот, кто может выдержать высшее счастье. Поэтому я хочу выпить за тех, кто нам эту боль дает и делает наше чувство любви истинным. Я хочу выпить за женщин". Мы выпиваем. "Давай второй", просят мои приятели.

Дайте три секунды, сейчас придумаю, говорю я и начинаю.

"Вы знаете, что такое память? Все пожимают плечами. Ни один ученый до сих пор тоже не знает. Я вам сейчас расскажу, что это такое. Вы замечали, что в детстве помнишь все, а в старости часто не можешь вспомнить, что произошло утром.

Поверхностная, логическая память еще работает, а эмоциональная, чувственная жухнет. Когда снаружи происходят какие-то изменения, глубинные слои должны оставаться неизменными. Чем стабильнее глубинные эмоции, тем большее количество информации мы можем удержать. Самая высокая стабильность у чувства любви, которое соединяет нас с Богом. И чем больше в душе этого чувства, тем больше мы помним всего и тем лучше оцениваем события и управляем ими. В детстве у нас в душе очень много любви, и поэтому каждое событие оставляет в душе след и делает нас богаче. С возрастом мы растрачиваем запасы любви, и наша эмоциональная память слабеет. Если у нас в жизни происходит какая-то ситуация, мы живем тогда, когда взаимодействуем с ней и когда извлекаем какой-то опыт из произошедших событий.

Значит, срок нашей жизни определяется не количеством прожитых лет, а богатством эмоций и чувств, испытанных в жизни. Каждая ситуация подобна цветку: пчела подлетает к одному цветку и собирает драгоценный нектар, который становится медом, а другой цветок оказывается пустоцветом. И мы можем прожить целую жизнь и не испытать ни одного сильного и глубокого чувства, и реально мы проживем лет 15, в лучшем случае. А можно за 30–40 лет прожить жизнь, равную нескольким сотням лет. Так вот, если в любой ситуации мы сумеем удержать любовь, то тогда малейший оттенок наших чувств будем помнить всегда. Но если мы подавим, не защитим чувство любви, то потухнут все остальные чувства и все, что с нами было, превратится в пустоту.

Я хочу выпить за то, чтобы наша истинная жизнь длилась как можно дольше.

И мы выпиваем снова.

Давай третий тост, требуют приятели, только покороче и попроще.

Хорошо. Давайте выпьем за то, чтобы мы никогда не говорили и не думали плохо о тех, с кем было хорошо.

Все молчат, а потом согласно кивают. Тост принят, и мы опять выпиваем.