Станислав Гроф - Величайшее путешествие: сознание и тайна смерти (фрагмент)

В обрядах перехода часто используют ссылки на биологическое рождение для поддержки переживаний «второго рождения» и ритуальной трансформации. Испытуемых часто полностью обнажают, бреют наголо, голову им обливают кровью жертвенного животного, иногда обмазывают калом. Иногда на несколько дней их заворачивают в шкуры, содранные с животных. Нетрудно распознать во всех этих действиях стремление воспроизвести ситуации пренатального развития, родов и обработки после родов. Эмоциональное и физическое страдание, болезненное отделение и борьба за выживание входят составной частью во многие ритуалы перехода, сильно напоминая сходные переживания новорожденных в реальной жизни и символические при холотропных состояниях. Во время перинатальных сессий переживания психодуховной смерти и возрождения обычно смешаны с переживанием момента своего рождения и имеют выраженный сексуальный компонент. В ритуалах перехода встреча со смертью, являющаяся составной частью появления на свет, может быть разыграна столь реалистично, что несёт с собой серьёзный риск увечья или даже биологического разрушения для испытуемого.

Сходство между ритуалами перехода и рождением в глубинной переживательной работе усматривается не только в области содержания, но также структурно. Существует явная параллель между стадией отделения по ван Геннепу и началом процесса родов, когда при схватках матка сдавливает артерии, поставляющие плоду кислород и питательные вещества, а шейка матки ещё не раскрылась. Это прекращение плацентарного кровообращения между матерью и ребёнком разрывает значимую связь между ними, по существу, отделяя их друг от друга. Ван Геннеповская стадия перехода далее соответствует переживаниям прохождения через родовые пути при раскрытии шейки. Эта борьба между жизнью и смертью отмечает собой коренное преображение водного организма (плода) в дышащий воздухом (новорожденного младенца). И наконец, стадия нового включения по ван Геннепу соответствует воссоединению ребёнка с матерью после переживания (воз)рождения.

Ритуалы перехода являются культурными и духовными событиями, во время которых испытуемые могут пережить и выразить сильные эмоции и физические энергии, связанные с перинатальными и трансперсональными матрицами, таящимися у нас всех в глубине бессознательного. И представляется вполне достоверным предположение, что в силу столь базового характера задействованных психологических сил бесконтрольное проявление этих энергий может оказаться разрушительным для общины. Интересно отметить в этой связи мнение Арнольда ван Геннепа, Виктора Тёрнера, Маргарет Мид, Мирча Элиаде и других выдающихся антропологов, считавших ритуалы перехода обрядами, несущими исключительно важную функцию для гармоничного существования и связности общества изучавшихся ими культур.

Вполне возможно, что отсутствие значимых ритуалов перехода может способствовать развитию разнообразных форм психопатологии, которые мы наблюдаем в современном обществе. Множество деструктивных и антисоциальных импульсов зловредно просачивается в нашу повседневную жизнь и порождает различные проблемы на личном и социальном уровнях, вместо того, чтобы найти выход в безопасном и специально структурированном священными установлениями контексте. Интересно было бы исследовать вопрос, в какой мере удалось бы компенсировать рост сексуальных эксцессов, преступности, злоупотребления алкоголем и наркотиками среди подростков в промышленно развитых странах значимыми ритуалами перехода для этой возрастной группы (Mead 1973; Mahdi, Foster, and Little 1987; Mahdi, Christopher, and Meade, 1996).

(Рис. Стр 42 оригинала. Повелитель зверей. Деталь большого наскального рисунка в пещере Ле-Труа-Фрер, изображающая антропоморфную фигуру, скорее всего палеолитического шамана, в окружении животных.)

Теперь мы рассмотрим другую важную форму подготовки к умиранию, сущуствовавшую в древности — мистерии смерти и возрождения. Основой этих обрядовых представлений были мифологические истории, где действовали различные божества, которые умирали и воскресали, либо спускались в подземное царство мёртвых и благополучно оттуда возвращались. Понимание динамики этих представлений и их связи с повествованиями о смерти и возрождении богов и героев требует совершенно новой интерпретации природы и функций мифов. Обычно считается, что мифы — продукт человеческой фантазии и воображения. Тем не менее, в работах К.Г.Юнга и Джозефа Кемпбелла было выдвинуто иное понимание мифологии. Согласно представлениям этих двух конструктивно мыслящих исследователей, мифы отнюдь не вымышленные истории о приключениях воображаемых героев в несуществующих странах и, значит, не произвольный плод фантазии своих творцов. Они возникают в коллективном бессознательном человечества и представляются проявлением изначальных принципов, душевной и космической организации, которые Юнг называл архетипами.

Архетипы являются вневременными изначальными принципами, на которых базируется материальный мир, которые формируют и насыщают смыслом его ткань. Тенденция интерпретировать мир с точки зрения архетипических принципов впервые возникла в Древней Греции и являлась одной из наиболее поразительных черт древнегреческой философии и культуры. Архетипы можно рассматривать с нескольких различных точек зрения. В гомеровском эпосе они обретают вид мифологических персонажей или богов, таких как Зевс, Посейдон, Гера, Афродита или Арес. В платоновской философии они описываются как чистые метафизические принципы — трансцендентные идеи, формы или божественные первопричины — архе , которые существуют сами по себе в некоей области, недоступной человеческим органам чувств. В наше время Карл Юнг реанимировал и переформулировал концепцию архетипов, описав их преимущественно как психологические принципы (Jung 1959).

На протяжении многих веков две философские школы были вовлечены в горячий спор о природе платоновских идей. В то время как реалисты утверждали, что идеи эти онтологически реальны и суперположены материальному миру, номиналисты видели в них не более чем «имена», абстракции объектов, с которыми мы встречается в повседневной жизни. Современная психология и исследование сознания получили важные данные, поддерживающие позицию реалистов. Юнгианцы называют область архетипических образов и пространств «имагинальными», в отличие от плодов человеческого воображения. Хотя в имагинальный мир можно проникнуть при глубинном погружении в собственное сознание, он существует объективно, и люди, испытавшие контакт с ним, могут сопоставить свои впечатления и достичь согласия о том, каковы его черты.