Майкл Харнер - Путь шамана

Тропа, по которой мы шли, становилась все более скользкой и крутой, и мне все чаще начинало казаться, что, делая два шага вперед в этой глинистой жиже, я вынужден делать один шаг назад. Мы то и дело останавливались перевести дух и глотнуть пива из маниоки, разбавленного водой, которое было у нас во флягах. Иногда мои спутники подкреплялись сваренной и закопченной маниокой или куском копченого мяса, которое они несли с собой в мешочках из обезьяньей кожи. Мне, однако, есть было запрещено.

"Ты должен страдать,- объяснил мне Цангу,- чтобы предки пожалели тебя. Иначе древний призрак, не придет".

В эту ночь, усталый и голодный, я все никак не мог уснуть под навесом из пальмовых листьев, который мы соорудили на студеной, пронизанной сыростью вершине гряды. Незадолго перед рассветом зарядил дождь. Совершенно окоченев от холода и не в силах больше оставаться на прежнем месте, мы снялись с привала и стали на ощупь пробираться в темноте вдоль гряды. Дождь все усиливался. Вскоре частые вспышки молнии, сопровождаемые раскатами грома, прорезали небо, освещая нам путь. Казалось, молнии бьют прямо в гряду, и мы, насколько могли, ускорили шаг, чтобы побыстрее уйти с вышины. В неясной рассветной полутьме я поминутно терял из виду моих спутников, для которых такое стремительное передвижение сквозь лесную чащу было гораздо более привычным делом, чем для меня. И если даже в обычных обстоятельствах они шли со скоростью четыре-пять миль в час, то теперь - никак не меньше шести.

Вскоре я окончательно потерял их из виду. Они считают, что я иду за ними, решил я, и обязательно будут ждать меня где-нибудь там, впереди, за краем гряды. И я с трудом двинулся вперед, промокший, голодный и усталый, в ужасе, что навсегда потеряюсь в этих огромных необитаемых дебрях. Прошел час, потом другой и третий, но индейцев все не было видно. Дождь перестал, и в пустынном лесу стало светлее. Я принялся искать согнутые веточки на молодых деревьях - так индейцы указывают путь, по которому они прошли,- но не нашел ни одной.

Я остановился, уселся на упавшее дерево посреди сырого леса и попробовал ясно обдумать свое положение. Я издал особый индейский клич - крик, идущий из самой глубины легких, который слышно за полмили. Я трижды повторил его. Ответа не было. Меня охватил страх. У меня не было ружья, так что не могло быть и речи о том, чтобы подстрелить какую-нибудь дичь. Я не знал, куда идти. Единственными человеческими существами в этой чаще были мои спутники, но их и след простыл.

Я понимал, что до сих пор мы держали на запад, но сквозь густые кроны окружавших меня деревьев нельзя было определить направление солнца. От главной гряды шло множество развилок, и было непонятно, куда лучше пойти. Я выбрал одну из них почти наугад и медленно двинулся вперед, ломая веточки через каждые десять футов, чтобы дать знак индейцам, если они станут искать меня здесь. Время от времени я кричал, но в ответ не услышал ни звука. Я остановился у какого-то ручья и налил воды в калебас с пивом. Пока я, взмокнув от ходьбы, отдыхал, вокруг меня кружились десятки бабочек, то и дело садясь мне на голову, руки и плечи. Я смотрел, как они пили пот с моей кожи и тут же испражнялись на нее. Я встал и пошел дальше, в глубь леса, опираясь на свой бальсовый посох. Темнело. При помощи имевшегося у меня короткого мачете я нарезал ветвей с молоденьких пальм и соорудил нечто наподобие навеса. Почти совсем обессилев, я выпил пива, укрылся пальмовыми листьями и тут же уснул.

Когда я проснулся, сквозь кроны деревьев пробивался слабый свет. Я лежал, в этой зеленой тиши, как вдруг услышал какой-то приглушенный раскат. Он раздался совершенно неожиданно, и я не понял, откуда он доносится. Не шевелясь, я прождал минут пятнадцать, и звук повторился - откуда-то слева. Определенно, это стреляли из ружья. Я вскочил и кинулся в направлении выстрела; я мчался, спотыкаясь и скользя, вниз по крутому склону, время от времени издавая индейский клич. Послышался еще один такой же звук, на этот раз немного правее. Я изменил направление и вскоре уже спускался по отвесной стороне каньона, цепляясь за лианы и перекатываясь от одного деревца к другому. Тут до меня донесся неумолчный, всепроникающий гул, будто где-то рядом шел бесконечный товарный поезд. Я вдруг оказался на покрытом валунами берегу реки. Примерно в четверть мили вверх по течению гигантский водопад с ревом низвергался по гладкой каменистой поверхности утеса. И там, у подножия водопада, я увидел своих спутников, и в эту минуту для меня не было на целом свете людей роднее, чем они.

Я стал пробираться к ним, карабкаясь по огромным прибрежным валунам, прямо по воде, стоявшей между наносами песка. Ветер доносил до меня растворенные в воздухе мельчайшие брызги водопада, даря прохладу моему телу. Наконец я дотащился до того места, где стояли Акачу с Цангу и рухнул на песок рядом с ними.

"А мы уж думали, тебя демон заловил",- сказал, усмехнувшись, Акачу.

Я слабо улыбнулся в ответ и с радостью взял протянутую мне флягу.

"Ты устал,- сказал Акачу.- Это хорошо: может быть, предки пожалеют тебя. Теперь ты должен искупаться".

И показал на мой посох: "Возьми его и иди за мной".

Он повел меня по каменистому краю водоема, куда низвергался водопад, и вскоре 'мы стояли перед элажной поверхностью утеса, под неистовыми ударами крупных водяных брызг. Акачу взял меня за руку и медленно двинулся дальше, к подножию утеса. Вода окатывала нас со всех сторон, все с большей и большей силой, так что трудно было удержаться на ногах. Одной рукой я опирался на посох, а другой ухватился за Акачу.

Каждый следующий шаг давался все тяжелее. Еще усилие - и мы вдруг оказались в темном углублении по ту сторону водопада. Казалось, мы попали в какую-то волшебную пещеру. Свет проникал лишь сквозь плотную завесу падающей воды, отгородившую нас от остального мира. Неумолчный рев водопада был еще громче, чем тогда, несколько лет назад, в моем первом видении; он как бы наполнил собою все мое существо. Вода и земля - дзе основные стихии - отделили нас от мира.

"Дом Предков",- прокричал мне в ухо Акачу и указал на посох.

Еще раньше он объяснил мне, что делать. Я стал шагать взад-вперед по этой фантастической пещере* ставя посох перед собой. Как мне было велено, я все время выкрикивал: "Тау, тау, тау!", чтобы привлечь внимание предков. Я насквозь продрог от залетавших в пещеру брызг воды, которая еще совсем недавно покоилась в ледяных озерах высоко в Андах. Дрожа от холода, я все ходил и кричал, а за мной шел Акачу, но без посоха.

Мало-помалу мной овладело какое-то странное умиротворение. Я уже не ощущал ни холода, ни голода, ни усталости. Шум водопада становился все более далеким и каким-то успокаивающим. Мне стало казаться, что я нахожусь там, где мне и следует быть, что я пришел домой. Стена падающей воды вспыхнула переливчатыми цветами, превратившись в поток радужных капелек-призм. Они проносились мимо, но у меня было чувство, что они стоят на месте, а я уплываю куда-то вверх. Подумать только - я лечу внутри горы! И мне стало смешно от того, как нелепо устроен наш мир.