Серж Кинг - Городской шаман

Второе предположение — люди могут читать ваши мысли. Как бы не так! Если вы не можете читать мысли других, то как они могут прочесть ваши? Тем более что большую часть дня вы сам не знаете, чем занята ваша голова. Так как же другие могут узнать, что происходит во Вселенной, заключенной в вашей голове? И тем не менее находятся люди, впадающие в гнев и тоску при одной мысли о том, что кто-то может прочесть их мысли. Но это все равно что в каждом встречном видеть величайшего экстрасенса.

Порой подростки боятся, что кто-то узнает, что им страшно. Жены и мужья злятся друг на друга за то, что один из них не старается предвосхищать малейшее желание другого. Находятся даже уверенные в том, что правительство какими-то средствами умудряется считывать их мысли. Спросите себя, как часто вы злились, если кто-то не угадывал ваших желаний, или боялись, что прочтут ваши мысли, когда вы решали умолчать о чем-то?

Мое правило таково: никто не может знать, о чем я думаю. Члены нашей организации со мной полностью согласны. (Вот я сам и попался! Как можно суверенностью предполагать, о чем они думают?) Как бы то ни было, но благодаря этому правилу одной причиной страхов у меня меньше.

Третье допущение или правило. Обычно оно действует на уровне личности, но порой оказывает воздействие в глобальном масштабе — это обобщение.

Согласно этому правилу, явления одного порядка подобны друг другу. В какой-то степени обобщение полезно, потому что позволяет нам воспринимать и говорить о целом ряде вещей как о едином целом. Например, мы говорим "средства массовой информации" вместо того, чтобы перечислять подряд все газеты, радио и телестанции. Нам легче воспринимать Китай как единое целое, чем представлять всех китайцев по очереди. Согласен, удобно, но и опасно, особенно когда индивидуальные черты элемента становятся характеристикой целого.

Целое, или группа, является лишь абстрактным символом, олицетворяющим весьма спорную интеллектуальную концепцию. Она не отражает действительности и реального опыта. Как однажды заявил один космонавт, когда он смотрел из космоса на Землю, больше всего его поразило то, что на ней абсолютно не видно государственных границ.

Если мы говорим, что средства массовой информации все очерняют, мы ослепляем сами себя и уже не можем увидеть примеров другого рода. Если мы заявляем, что Китай — агрессивное государство, мы тем самым игнорируем миллионы китайцев, которые живут мечтой о мире. Я часто слышал от духовных учителей о массах профанов, не познавших просветления. Нет «масс». Есть миллионы и миллионы индивидуальностей, живых человеческих существ. И каждый человек может достичь абсолютного просветления в том, что открыто другому. Между тем, нередко можно встретить высказывание: "Я хочу, чтобы мое учение овладело массами", а на самом деле речь идет о том, что вы бы хотели раскрыть свое учение стольким людям, скольким сможете.

Порочное правило все обобщать столь широко распространено и породило столько нетерпимости, ненависти, насилия и страха, что даже не знаешь, можно ли как-то повлиять на него. Но шаг за шагом мы все же придем к взаимопониманию, миру и гармонии. Сделайте свой шаг, начните с осознания порочности обобщения, и как только оно возникает, пытайтесь изменить свой подход. Найдите положительные стороны в восприятии людей как единого целого — родители, мужчины, женщины… Пусть в вашем сознании уживаются в единстве бизнес и правительство, Дух и Материя, любовь и деньги.

Любой язык в широко распространенном понимании является символическим. Практически во всех языках существуют правила грамматики и семантики, благодаря которым можно точно выражать свои мысли. Но эти же правила, структуры языка и правописания определяют опыт самих носителей языка.

Самым простым примером может служить гавайское слово mana. Его часто переводят как «сила», "сила духа" или «энергия», но адекватного перевода дать нельзя, потому что в других культурах нет концепции, в которой можно было бы употреблять это слово в истинном его значении. С другой стороны, английское «секс» как концепция не имеет никаких аналогов в гавайской культуре. Для гавайца, не владеющего английским, термин "сексуальная революция" может вызвать единственную ассоциацию, связанную со сменой позы в половом акте. В языке большинства древних народов отсутствовали точные определения цветов, и, соответственно, диапазон цветовосприятия древних был значительно уже. Например, древние гавайцы не различали темно-зеленый, темно-синий и черный цвета. Современный компьютер выдает на монитор 250 000 отдельных цветов, и каждый из них имеет обозначение. Но древние не смогли бы их различить, ведь в их языке отсутствуют необходимые определения.

Грамматика и лексика английского языка исключительно гибки, поэтому он распространен практически по всему миру. Даже в своем «птичьем» варианте, как называют английский язык, на котором говорят в бывших колониях, впитавшем слова из местных языков и диалектов, он достаточно выразителен и понимаем.

Если быть честным, распространению английского в неменьшей степени способствует также негибкость мышления его носителей. Я не раз слышал шутку европейцев, что человек, говорящий на двух языках, называется двуязычным, а говорящий на одном — американцем. Американский вариант не менее гибок, чем сам английский. Но владение лишь одним языком существенно ограничивает возможности познания. Так, я в свое время прочел Александра Дюма на английском и мне очень понравилось. А когда я спустя некоторое время читал его в оригинале, я хохотал до слез. Дело не в том, что перевод был плох, на французском текст воспринимался иначе.

Всем сказанным я хотел подчеркнуть, что нормы языка определяют не только нашу речь, они определяют наш опыт. Овладение иностранным языком делает жизнь богаче, потому что вы получаете еще одно средство ее восприятия и выражения вашего опыта.

К счастью, есть еще два языка, которыми помимо родного владеет большинство из нас. По своим выразительным возможностям они в отдельных сферах превосходят родной язык. Это язык музыки и язык математики. Иногда на занятиях я прошу одного из учеников, знакомого с музыкальной культурой, описать нам словами Пятую симфонию Бетховена. Его молчание говорит само за себя.

Математический язык прекрасно описывает то, пред чем бессилен наш родной язык. Особенно выразительны его диалекты: алгебра, геометрия и другие. Даже примитивный диалект арифметики способен многое рассказать тому, кто им владеет. Тот, кто умеет читать на языке финансовых отчетов, узнает из них о компании больше, чем из тысячи устных докладов. С другой стороны, математика бессильна в описании чувств.