Алистер Кроули - Телемитские тексты (Liber CCXXVIII - MCLI)

Бессмертье поглощающая!

Но эго еще ясно, не смотря

На все великолепие Его. И память ковыляет,

Как слепец,

И спотыкается о все былое.

Крошится речь как известковая скала,

В то время как душа уверена в одном —

Что, не смотря на все обманы и ловушки,

Что надо обойти,

Сокрыта в малом Истина — и Бог

Есть Человек.

ОЛИМП:

Учитель! Трепещу и радуюсь!

МАРСИЙ:

Пред Гласом истинным

Сомненья рушатся.

Кидаются клушицы речи врассыпную

Как воробьи пред ястребом.

ОЛИМП:

Именно тогда адепт достиг мистической горы?

Там Свет, Любовь, там Жизнь, они — его?

МАРСИЙ:

Да. И есть там некий Высший, Удалившийся,

Которого я знал, Им будучи. — АГА!

Он скрыл себя рассвета занавесом. Зри! Он —

Песня, ветерок, румянец, розовое пламя

Его глаза — лазурь всей вышины небесной,

А волосы — жасминовая пена газа,

Прекрасней всей пшеницы рая, бледно-золотой.

Бездонных глаз родник!

В колодец этот падает адепт,

И умирает на устах жемчужных,

Захваченной ветвями дня росе!

ОЛИМП:

Так сладко слушать это, что я замираю

В молчании у ног твоих.

МАРСИЙ:

Восстань!

И мне, узнавшему Его, поведать дай,

Что никогда во тьме не исчезает путь.

Ты, потеряв его, и впрямь потерян будешь,

Но Он тебя не потеряет никогда!

ОЛИМП:

Поведай Слово!

МАРСИЙ:

Имей я миллионы песен,

И в каждой песне миллионы слов,

И в каждом слове — миллион значений,

Не смог бы сосчитать я множественный хор

Блаженных райских птиц,

Или собрать крупицы

Восторга урожая! Разве ты

Не слышал наставленья правильно?

Относится к сему оно

Как куб к квадрату, ибо это слово

Истинно и вечно.

ОЛИМП:

Величественный и необыкновенный!

Пылающих колес безбрежный свет!

МАРСИЙ:

Да! Видение колеблется.

Пред тем, как ты узнаешь, надобно постичь.

И в этот час невыразимая печаль

Скует молчаньем губы бойкие.

ОЛИМП:

Затменьем мысли речь всегда была.

МАРСИЙ:

Дабы от тех, кто истину искал,

Идя на ощупь в лабиринтах миражей,

Не скрыть ее, велели мудрецы

Всех царств и всех времен

хранить молчанье.

Со словом обретают зрение, и те, кто видит, немы.

Мы сотни раз искали путь, чтоб мудрость

Поведать нашу. Речь перевирает

Бесстыдно нас настолько, что слова

Похожи на бесформенный кристалл,

Тогда как к сердцу жизни примыкают

Они тесней, чем все искусство!

ОЛИМП:

Все же, говори!

МАРСИЙ:

Ах, если бы я только мог поведать

О вечных истинах Любви и Света!

Есть Павлин;

В его хвосте — бесчисленные перья Пана!

Бессчетные глаза на каждом —

Сотворенных тайн

Корона! И каждую несет

Павлин как Первую.

ОЛИМП:

Как это возможно?

МАРСИЙ:

Ум проклят. Это невозможно. Это есть.

Смотри — нахлынул батальон на батальон! Война на Небесах! Душа еще поет,

Принужденная шпорой Воли,

Но разум нем; его последний крик —

Последний вопль агонии!

ОЛИМП:

Бесспорно, он страдает.

МАРСИЙ:

Невыносимо! Но запомни — разум сильным

Обязан быть, чтоб умереть, ведь разум слабый

Подобен глыбе льда, под жарким солнцем

Вертящейся и тающей. Поэтому

Будь сильным, о Хозяин Мысли! Отыщи

Баланс меж удивленьем и умом,

Потом отбрось

Свой разум прочь,

Его навеки,

С самим собой в балансе, потопи.

Чтоб пик зазубренных он боле не вонзал

В застывший воздух!

То — второй покров. Теперь,

Как мы ума убили атрибуты

На алтаре их Бога,

Так Второй Период

Убьет все мысли,

Для того, чтобы достичь

Того, что есть вне разума.

ОЛИМП:

Того, что есть… — не мысль? Не чувство?

МАРСИЙ:

Знание есть опыт,

Себя познавший. У былой

Хозяйки геометрии, пчелы,

Об этом нет ни слова.

Сметливость мудрости не мать!

За искреннее неуменье объяснять

Зовут безумными поэтому адептов.

Язык рождает мысли ложные, а истинные

Он высиживает долго.

Использование вещи, нам известной,

Нас побудило дать ей имя. В старину

Уподобляли люди разум ветру; дураки

Считают имена вещами и впустую

Кичатся духами и призраками.

Религия идет за слов игрою!

И мы, кто знает Господа,

Безрезультатно

Отыскиваем способ это прояснить.

ОЛИМП:

Отчаяние для людей!

МАРСИЙ:

Человек есть семя

Невообразимого цветка.

Соединив в единстве мысль и деяние,

Он может расцвести тотчас!

ОЛИМП:

Коль в безопасности душа, то истинно ль видение,

Что возникает в ней?

МАРСИЙ:

Хоть кажется она спокойной, вероятно

Иная мысль прокралась в мозг адепта,

Чтоб помешать ему.

Довольно ожидания успеха,

Чтобы рассеять напряженье этой мысли.

Какая разница тогда? — АГА!

«Виденье человека умирает, в божественное канув» или

«Наследному избраннику Небес

Господней милостью дан Свет»?

Все суть пустые тезисы, иссохшие сосцы

Коровы теологии. Но дело это дело.

Единственное, что доподлинно мы знаем —

Что боги требуют достойного зерцала.

Поэтому очисти свою душу!

Пусть будет строг твой волевой контроль,

А остального — жди!

Коль небеса очистились, рассвет

Явиться не замедлит!

ОЛИМП:

Довольно! Это будет сделано.

МАРСИЙ:

Остерегись! Легко сказать «отважиться».

Ведь каждый человек — это Эдип,

Решивший, что имеет силы Сфинкса:

Отвагу, Волю, Мудрость и Молчанье.

Адепты даже, сын мой, с превеликим

Трудом его одолевают!

Подобно сгнившим фруктам, упадают мысли,

Но уничтожить то, что их творит — свое же Я?

Ведь это значит, что свою же душу

Тебе придется выдрать с корнем!

О мальчик, это миф о мандрагоре!

ОЛИМП:

Ты говорил, что Путь был радостью.

МАРСИЙ:

Ложь, чтобы тебя дурачить!

ОЛИМП:

Учитель!

МАРСИЙ:

Боль с радостью — игрушки-близнецы ума.

И даже первые виденья выше их.

ОЛИМП:

Запутанные руны, что зубрил я,

И то мне правды столь понятной не открыли.

О простота непостижимая, я вижу!

Слепой червяк, раздавленный пятою

Всего, чем я являюсь, понимаю,

Что истина моя была ничтожной болью,

Меня, ликующего, ранившей случайно.

МАРСИЙ:

Сперва отмечено жестокостью

Отсутствие ума.

Мученья и восторг терзают душу.

Так происходит разрушение контроля.

Спокойным ястребом парит адепт, и бык

По гладкой тверди не ступает столь спокойно!

Проходят экстатические боли и

Наступает равновесие.