Юрий Холин - Дух воина

Обычная логика имеет два значения; она основана на двух аксиомах – «истинно» и «ложно». Однако может существовать среднее истинное значение, которое мы можем обозначить словом «неопределенно».

Рейхенбах

То же самое и с аристотелевскими силлогизмами индуктивного мышления. Они очень важны и полезны до тех пор, пока мы имеем дело с проблемами на феноменальном уровне, но стоит обратиться к недифференцированному или атомному уровню, употребимость их вызывает сомнение. Существует другая логическая система, чтобы справиться с ситуацией, – неаристотелевская логика.

Аристотелевская логика может быть классифицирована как вертикальное мышление, тогда как неаристотелевская логика классифицируется как латеральное (горизонтальное) мышление. Латеральное мышление может выглядеть эксцентричным и алогичным в сравнении с аристотелевским клише рассуждения. Оно может употреблять аналогию, жест, звук, смех или паузу для объяснения чего-либо. Как правило, язык, используемый в данном случае, сжат и краток.

Наиболее радикальными с точки зрения психологии, психиатрии и парапсихологии являются интерпретации, предполагающие ключевую роль психики в квантовой реальности.

Авторы, мыслящие в этом направлении, предполагают, что ум или сознание реально влияют или даже создают материю.

Использование неаристотелевской логики как педагогического средства для самореализации уходит примерно к 700 году н.э., когда мастера дзэн пытались объяснить новичкам-послушникам мгновенное просветление. Тогда уже мастера дзэн хорошо осознавали факт того, что чем больше мы используем язык для объяснения истины, тем дальше мы уходим от нее. Вот почему они всячески избегали продолжительных вербальных дискуссий и прибегали к методам, считавшимся неортодоксальными и эксцентричными. Методы эти оформились в Китае и поэтому считаются строго китайского происхождения. Латеральное мышление способно углубить внутреннее зрение человеческой натуры. Без физической науки и основ семантизма оно выводит нас куда более легко к просветлению. Вот почему мастера дзэн в Китае использовали в отношении своих учеников шокотерапию, если последние никак не могли вырваться из тисков системы вертикального мышления: дихотомии субъекта и объекта вместо осознания факта того, что единство никогда нельзя проанализировать.

В диалогах дзэн мастер всегда говорил на уровне, где все недифференцированно.

Таким образом диалог кажется безрассудным для обычного человека, потому что они говорят на разных уровнях абстракции или, другими словами, тут происходит смешение уровней абстракции.

Конечно, мастера дзэн знали достаточно хорошо, что в этом феноменальном мире видимый нами феномен следует воспринимать таким, каков он есть. Эта «таковость» есть лишь видимая истина, но никак не высшая. Никакой язык не способен выразить эту высшую истину. Отсюда и никогда нельзя научить просветлению. Оно, в конечном счете, дело самореализации на индивидуальном уровне.

Мастера дзэн верят, что с помощью подзатыльника или оплеухи, или удара веником [2]по губам ученики могут как бы включить их собственный внутренний огонь, разогнать тьму невежества и достичь внезапного просветления.

Нарота сидел со своим гуру под открытым небом у костра. Вдруг учитель, не говоря ни слова, разулся и одним из башмаков изо всей силы ударил его по лицу. У бедняги из глаз посыпались искры, и в то же мгновенье глубокий смысл тайного учения «Прямого пути» озарил его сознанье.

Хуэй Нэнг, шестой патриарх, заявлял, что праджня (мудрость) есть самадхи (поглощенное созерцание). Это заявление считается его важнейшим вкладом в философию буддизма в ее позднем развитии. Авторы склонны продолжить линию мысли Нэнга, утверждая, что существует близкая связь между праджней и латеральным мышлением. Ибо как скоро мы используем латеральное мышление, так скоро обладаем праджней. Можно рискнуть даже, идентифицируя латеральное мышление с праджней, сказать, что праджня есть латеральное мышление и наоборот. Одним словом, латеральное мышление, праджня и самадхи суть одно и то же.

Теперь поговорим немного о функциональных отношениях между субъектом и объектом, присущим дзэну, и постараемся определить разницу между этим отношением и привычным нам.

Дзэн уделяет значительное внимание проблеме функционального отношения субъекта и объекта – познающим и познаваемым.

Рассмотрение этой проблемы, какой бы тривиальной она не казалась с первого взгляда, в действительности имеет большую важность для правильного восприятия дзэн-буддизма как в практическом, так и в философском плане. Также немаловажно будет отметить, что в этой взаимосвязи между субъектом и объектом (или эго и миром) дзэн, – а в общем смысле и буддизм в целом, – всегда определяют первое, то есть субъект (или эго) как детерминизирующий фактор. Особое состояние, в котором пребывает воспринимающий субъект, определяет состояние (или природу) воспринимаемого объекта. Особый экзистенциальный метод субъекта актуализирует весь мир в определенной форме, соответствующей ему. Феноменальный мир предстает перед глазами наблюдателя в соответствии с внутренней моделью бытия последнего.

А именно это и есть то, что предлагает сделать дзэн-буддизм.

Является ли человек все еще беспутным сыном Неба? Впадает ли он в слабоумие древних цивилизаций? Нет, он просто принял чрезмерно большую долу снотворного и его мучают во сне кошмары.

Известный мастер дзэн таньской династии Нан Сэн (кит. Нан Чюань) замечал, указывая пальцем на цветок в саду: «Обычные люди видят этот цветок, как будто во сне». Если цветок, как мы его в действительности видим в саду, уподобляется цветку во сне, то нам следует лишь проснуться с тем, чтобы увидеть цветок таким, какой он есть в реальности. А это просто означает тот факт, что полная личностная трансформация зависит от субъекта, если последний желает видеть реальность вещей. Но какого рода трансформация? И какая это будет реальность вещей, воспринимаемая нами после такой трансформации? На эти вопросы мы попытаемся дать ответ.