Елена Блаватская - Загадочные племена на «Голубых горах»

2. Истории всех этих религий основаны не только на геологических, антропологических и этнографических фактах тех далеко доисторических периодов, но и переданы в своей аллегорической форме весьма верно. Все эти «сказки» чисто исторические были и факты. Но разоблачить их без помощи вышесказанного ключа, отыскать который возможно лишь в Гупта-Видье или «тайной науке» древних арийцев, халдеев и египтян, дело совершенно немыслимое. Невзирая на такое затруднение, многие из нас совершенно убеждены, что когда-нибудь, в далеком ли, близком ли будущем, а должны же будут события, описанные в «Махабхарате», в силу последующих открытий в науке, перейти в действительность и сделаться историческими событиями в глазах всех народов. Сбросится маска аллегории и явятся живые люди: события прошлого разъяснят все загадки, сгладят затруднения современного знания.

Не подлежит ни малейшему сомнению, что прочтя вышесказанное, если такая честь когда-нибудь предстоит нашему рассказу, всякий ориенталист и псевдо -ориенталист тем более пожмет плечами и рассмеется. Но это ничего не докажет, менее всего то, что прав он, а что мы ошибаемся. Наши ученые, следующие, конечно, лишь индуктивному методу, перенесли его из области естествознания, в которой он приносит пользу, во все другие отрасли науки, даже в такие, где этот метод недостаточен, как например, в биологии, даже в психологии. Порицая древний метод Платона, идущий от общего к частному, они называют его антинаучным, забывая, что в единственной положительной и непогрешимой науке, известной миру, то есть в математике, этот метод один только и возможен. Беконовские правила индукции, заимствованные, впрочем, почтенным философом-канцлером всецело от Аристотеля безо всяких кавычек, одни в чести у них, и наши ориенталисты наивно воображают, что, применяя этот научный метод к фактам истории и даже религии, он когда-нибудь доведет их до чего-либо, кроме их обыкновенных, редко выдерживающих критику, гипотез.

Такие ученые без сомнения не обратят никакого внимания на наши исследования по части истории браминов вообще и этнологии – в частности. Тем хуже… для них. «Воздержись в сомнении» – золотое правило всемирной премудрости написано не для них. Они воздерживаются лишь от того, что может затруднить их собственные, заранее принятые выводы. Мы добиваемся признания и помощи не от этого класса и громко заявляем право смеяться над усилиями применить индуктивный метод к наукам, которые по своей отвлеченности никогда ему не поддадутся. К чему может, в самом деле, этот метод привести санскритологов и ориенталистов, пока они станут отвергать истолкования браминских древних книг самими браминами? Разве только к таким очевидным и грубым ошибкам, в какие впали ученые этнологи относительно тоддов. Не имея никаких данных, на которые могли бы опереться в своих изысканиях, кроме событий, находимых ими в так называемой Всемирной Истории, этнологи эти не находят ничего другого, что могли бы применить к этому совершенно своеобразному племени. Они забывают иногда очень кстати, что эта история, хотя она и величается «всемирною», все-таки составлена сама и почти всецело из далеко еще не доказанных гипотез, и к тому же составлена ими самими, то есть одними западными учеными, а кто же не знает, что наши европейские историки и этнологи еще полвека назад ничего не знали ни о браминах, ни об их громадной литературе? Несмотря на этот известный пробел во «Всемирной Истории», легенды и священные книги браминов отбрасываются, как всем известно, а факты, взятые из них, ломаются, и обезображенные, втискиваются в тесную рамку прежде сделанных умозаключений. Разве не давно объявлено одним из их великих авторитетов, что, по его мнению, факты в том виде, в каком они находятся в книгах браминов, – «вымыслы суеверного невежественного народа?» (см. “Histoire de la Litterature sanscrite”, par Weber).

Оно и понятно. Факты западных ориенталистов расходятся почти во всем с фактами браминов. Всем нет места во «Всемирной Истории», и те или другие должны уступить. А кому же уступать, как не ученым пандитам, обязанным изучать собственную историю сквозь цветные очки гг. англо-саксонских санскритологов? Вот почему эпоха сочинения «Махабхараты» подводится чуть ли не ко времени мусульманского вторжения; а «Рамаяна» и «Бхагавадгита» оказываются современницами римско-католической Золотой Легенды.

Будь по сему. Мы же в ожидании будущего прозрения гг. ориенталистов и этнологов полагаем пока, что из наших трех нильгирийских рас, две – неоспоримо останки если не первобытных рас, то доисторических, о которых наша «Всемирная История» никогда и во сне не слыхивала.

Сколько мы успели дознаться, тодды не имеют представления о божестве и даже отвергают дэв (див), коим поклоняются их соседи баддаги. Поэтому, когда ничего подобного тому, что мы привыкли называть религией, не существует у этого странного племени, то говорить о его религии довольно трудно. Применять к ним в нашем случае пример буддистов, которые также не признают идеи о Боге, немыслимо: у буддистов есть, во всяком случае, весьма сложная философия, тогда как у тоддов, если какая и имеется, то о ней никто ничего не знает.

Так откуда же у них явились такие высокие понятия о нравственности, редкое и почти неизвестное у других более цивилизованных народов, строгое применение в жизненной практике всех отвлеченных добродетелей, каковы, например, любовь к правде, к справедливости, уважение права собственности и соблюдение раз данного слова? Неужели же мы должны отнестись серьезно к гипотезе одного миссионера-унитарианца, что тодды – допотопный остаток семейства Еноха, «безгрешных смертных»? Тодды, сколько мы успели открыть, имеют самые странные понятия и о загробном существовании. На вопрос, что ждет тодда, когда его тело превратится на костре в пепел, один из тералли отвечал:

– Его тело вырастет травой на этих горах и будет кормить буйволов. А любовь к детям и брату превратится в огонь, вознесется на солнце и будет вечно гореть в нем пламенем, грея буйволов и других тоддов.

Приглашенный объясниться яснее, он добавил:

– Огонь этого, – указывая на солнце, – весь состоит из огней любви.

– Но разве там горит любовь единственно только одних тоддов? – заметил его собеседник.

– Да, – ответил тералли, – одних тоддов, потому что всякий добрый человек, белый или черный, есть тодд; а злые не любят, поэтому там их не может быть.