Чарльз Ледбитер - Учителя и путь

У Учителя есть свой собственный большой сад. У него есть также некоторое количество земли и он нанимает рабочих, чтобы её возделывать. Возле дома цветущие кустарники и массы свободно растущих цветов, среди них есть и папоротники. Через сад протекает ручеек с маленьким водопадом, через который перекинут крошечный мостик. Здесь Учитель часто сидит, посылая людям потоки мыслей и благословения. Случайному наблюдателю показалось бы без сомнения, что он праздно сидит, наблюдая природу и беспечно прислушивается к пению птиц и к плеску и падению воды. Иногда он сидит в своем большом кресле, и, когда его люди видят его там, они знают, что ему нельзя мешать; они не знают в точности, что он делает, но они полагают, что он находится в состоянии самадхи. Тот факт, что жители Востока понимают этот вид медитации и уважают его, является, быть может, одной из причин, почему адепты предпочитают жить на Востоке, а не на Западе.

Таким образом, у нас получается впечатление, что большую часть дня Учитель спокойно сидит и, как мы сказали бы, медитирует; но в то время как с виду он спокойно отдыхает, в действительности он занят напряжённой работой на высших планах, манипулируя различными силами природы и изливая самые разные влияния одновременно на тысячи душ, ведь адепты — самые занятые люди в мире. Тем не менее, Учитель выполняет множество работы и на физическом плане — у него есть музыкальные сочинения, он пишет заметки и документы для разных целей. Он также весьма интересуется ростом физических наук, хотя это является, главным образом, специальностью одного из прочих Великих Учителей Мудрости.

Время от времени Учитель Кут Хуми выезжает на большой гнедой лошади, и иногда, когда у них есть совместная работа, его сопровождает Учитель Морья, который всегда ездит на великолепном белом коне. Наш Учитель регулярно посещает некоторые из монастырей, предпринимая иногда длительную поездку в уединенный монастырь на холмах. Поездки по делам являются как будто его главным физическим упражнением, но иногда Он гуляет с Учителем Джуал Кхулом, живущим в небольшой хижине, которую он построил собственными руками, совсем неподалеку от большого утеса, с которого открывается вид на озеро.

Иногда наш Учитель играет на органе, находящемся в большой комнате его дома. Орган этот сделан в Тибете под его руководством и представляет собой комбинацию фортепиано и органа с клавиатурой, которая применяется у нас на Западе. На нем Учитель может исполнять всю западную музыку. Орган этот, однако, не похож ни на один из известных мне инструментов, потому что он как бы двусторонний и играть на нем можно и из гостиной, и из кабинета. Главная клавиатура (или скорее три клавиатуры — большой орган, экспрессив и речитатив экспрессив хоры) находится в гостиной, а фортепианная клавиатура — в библиотеке. Этими клавиатурами можно пользоваться вместе и отдельно. На всем органе с педалями можно играть из гостиной, а если повернуть ручку, аналогичную ручке включения регистра, то с органом может быть соединен механизм фортепиано, и оба могут играть одновременно. С этой точки зрения фортепиано можно фактически пользоваться как дополнительным регистром органа.

На той клавиатуре, которая находится в кабинете, можно играть, как на обыкновенном фортепиано, совершенно отделив его от органа, но посредством какого-то сложного механизма с этой клавиатурой можно соединить и хора органа, так что на нем можно играть и как на фортепиано в сопровождении органного хора, или, во всяком случае, с некоторыми регистрами органа. Возможно также, как я говорил, совершенно отделить эти два инструмента, и, имея по музыканту на каждой клавиатуре, исполнять дуэт фортепиано с органом. Механизм и трубы этого странного инструмента почти целиком занимают то, что можно назвать верхним этажом дома Учителя. Посредством магнетизма он привел его в связь с гандхарвами, или дэвами музыки, так что они помогают ему, когда он играет, и таким образом он получает комбинации звуков, никогда не слыханные на физическом плане, причем получается эффект музыки, производимый самим органом, как бы с аккомпанементом струнных и духовых инструментов.

В мире всегда поется песня дэв, она всегда звучит в ушах людей, но они не прислушиваются к её красоте. Глухой рокот моря, вздох ветра в деревьях, грохот горного потока, музыка ручья, реки, водопада, которые, смешавшись с другими звуками, образуют могучую песнь жизни природы, но она — лишь эхо в физическом мире гораздо более великого звучания, Бытия дэв. Как сказано в "Свете на Пути":

"Только отзвуки великой песни достигнут твоего слуха, пока ты всё еще лишь человек. Но если ты будешь прислушиваться к ней, верно запоминая, так, чтобы ни одна из её мелодий не потерялась для тебя, и будешь стремиться познать от нее глубокий смысл окружающей тебя тайны, то со временем ты уже не будешь нуждаться в учителе. Ибо как индивидуальное имеет голос, так имеет голос и то, в чем индивидуальное существует. Сама жизнь ведет свою речь и никогда не замолкает. И этот голос — не крик, как вы, глухие, можете полагать — это песня. Узнай от нее, что ты часть гармонии, научись у нее следовать законам гармонии."

Каждое утро несколько человек — не ученики, а скорей, последователи приходят к дому Учителя и сидят на веранде и возле неё. Иногда он ведет с ними небольшую беседу вроде маленькой лекции; но чаще он занят своей работой и не уделяет им внимания, кроме ласковой улыбки, и они, по-видимому, одинаково удовлетворяются этим. Очевидно, что они приходят с целью посидеть в его ауре и выразить ему свое почтение. Иногда Он принимает пищу в их присутствии, сидя на веранде, окруженный толпой этих тибетцев и прочих людей, сидящих на земле со скрещенными ногами, но обычно он ест один за столом в своей комнате. Возможно, что он соблюдает правило буддийских монахов и не употребляет пищи после полудня — я не помню, чтобы видел его вкушающим пищу вечером; возможно даже, что он и не каждый день нуждается в пище. Весьма возможно и то, что, чувствуя склонность к принятию пищи, он заказывает то, что ему нравится, и не ест в определенное время. Я видел, как он ел круглые маленькие булочки; коричневые, сладкие, они делаются из пшеницы, масла и сахара, и являются обычными в их обиходе, печет их его сестра. Ест он также керри и рис (это керри представляет собой нечто вроде супа, как дхаль ). Он пользуется любопытной красивой золотой ложкой со слоном на конце рукоятки; углубленная часть ложки прикреплена к рукоятке под необычным углом. Это фамильное наследство, очень древнее и, вероятно, представляющее большую ценность. Он обычно носит белые одеяния, и я не помню, чтобы видел на нем какой-либо головной убор, за исключением тех редких случаев, когда он надевает желтое одеяние школы Гелугпа, в которое входит шапочка, напоминающая римской шлем. Учитель Морья, однако, обычно носит тюрбан.