Андрей Скляров - Приложения к трактату «Основы физики духа»

"Произведенное сопоставление древнеегипетского способа передачи объективного пространства и современного технического черчения показало их полную изоморфность (совпадающую структуру). И это несмотря на то, что в одном случае перед нами произведение искусства; а в другом - скучная производственная документация. Общими для них являются, конечно, лишь геометрические методы передачи объективного пространства на плоскости изображения. Эта изоморфность дает основание назвать древнеегипетское изобразительное искусство художественным черчением. Образно говоря, создается впечатление, что древнеегипетский художник, прежде чем приняться за работу, внимательно изучал современные промышленные стандарты на изготовление чертежей и строго следовал их правилам, нигде не ошибаясь. Необходимо, правда, признать, что древнеегипетскому мастеру приходилось чаще, чем современному инженеру, прибегать к чертежным условностям, ведь в отличие от инженера он не имел возможности одновременно использовать две или три проекции" (там же).

"Чертеж и перспективное изображение - это два полярных, но одинаково разумных и правильных способа изображения. И древнеегипетское искусство надо рассматривать с позиций чертежных, а не перспективных методов изображения. Если встать на эту точку зрения, то неизбежно приходишь к выводу об абсолютном совершенстве древнеегипетского изобразительного искусства. Современное промышленное черчение прошло длинный путь развития, над его становлением и обоснованием работали выдающиеся математики и тысячи инженеров. Сегодня это - давно устоявшаяся область знания, и ее дальнейшее улучшение практически исключено; она уже больше не развивается, стало быть, достигнут предел возможного. Но тогда и изоморфное древнеегипетское изобразительное искусство - тоже предел совершенства, и улучшить его геометрическую структуру невозможно (если продолжать ставить перед собой цель - передать геометрию объективного пространства). Египетское изобразительное искусство достигло этого уровня зрелости в эпоху Древнего царства, что, может быть, является одной из причин бросающейся в глаза неизменности, традиционности древнеегипетской живописи на протяжении почти трех тысячелетий. Ведь если достигнут предел совершенства, то дальнейшее улучшение уже невозможно, а поэтому и попытки изменений становятся неразумными" (там же).

Раушенбах делает весьма примечательный вывод: конкретная форма изображения зависит от цели (!) художника. Целью же современного черчения является передача объективной информации о реальном предмете. Аналогичное стремление явно прослеживается и у древнеегипетских художников.

"Несколько слов и о такой характерной черте древнеегипетской живописи и рельефа, как их плоскостной характер. На него уже давно обращено внимание исследователей: плоскостность представляется одной из наиболее важных особенностей древнеегипетского изобразительного искусства. Остается непонятным, зачем она древнеегипетскому художнику, ведь одновременно он создавал и круглую скульптуру. Сейчас мы можем утверждать, что плоскостность не является специфической чертой древнеегипетского искусства. Плоскостной характер имеет вовсе не древнеегипетская живопись, а любой чертеж, в том числе, конечно, и египетский художественный чертеж. Следовательно, для древнеегипетского искусства плоскостной характер - не самоцель, а фатальная неизбежность, возникающая при передаче геометрии объективного пространства путем обращения к черчению. Иллюзия пространственности глубоко чужда любому чертежу. Назначение чертежа - передача точных, объективных данных об изображаемом, и какие-либо иллюзии здесь совершенно излишни: когда стремишься к передаче объективной информации, неуместно апеллировать к иллюзиям" (там же).

"…на ранних стадиях развития общества человек ощущал себя частью природы, его эгоцентризм еще не возобладал, и лишь много позже верх взяло ощущение собственной самобытности. Тогда он поделил весь мир на две части: "я" и "все остальное". Тогда стало естественным субъективное восприятие, субъективное пространство, а следовательно, и рисунок. В предшествующее время царствовало не субъективное восприятие "я", а объективное, лишенное центра, восприятие "мы", которому соответствует совершенно объективное изображение - чертеж. Ведь у множества людей, смотрящих на некоторый предмет, разные точки зрения, а значит, и ракурсы, удаления и т.д. Общей для все является только объективная форма предмета. Поэтому чертеж и предпочитался - как одинаково правильное для всех изображение" (там же).

И тут мы сталкиваемся с совершенно несуразным несоответствием: с одной стороны - явно выраженное стремление к достижению наиболее адекватного отображения реального мира; с другой - расцвет мифологии, которую современная официальная наука относит к иллюзии, т.е. прямой противоположности адекватному отображению реальности.

И это - далеко не последняя несуразность…

"Важное значение имеет сугубо консервативная установка. Ритуал всегда основан на предписании, которое либо прямо передано тотемом, либо установлено по мистическим и потому принудительным соображениям. Любое отклонение от этих предписаний обусловливает неуспех ритуальных действий. Аналогично обстоит дело и в случае социальных отношений. Необходимо понять, что магическая церемония или культовое действие являются элементами социальной жизни, оказывающими огромное объединяющее воздействие. На их фоне особенно рельефно выступает принуждающая сила норм и действующих правил и тем самым стабилизируется то, что сохраняет свою полезность или выдается за полезное" (Ф.Кликс "Пробуждающееся мышление").

Но ведь сильная роль консервативности противоречит версии фантастичности мифов!.. Фантазия несовместима с консерватизмом. Ей нужен простор, свобода. Каким же образом можно сочетать консерватизм ритуалов и фантастичность мифов, которые были теснейшим образом связаны с ритуалами?.. Более того, как можно сочетать фантазию мифов с сильнейшим консервативностью по отношению к тем же самым мифам, которые сохраняются без изменения на протяжении тысячелетий!..

Явное бессилие теории "мифологического мышления" в объяснении этих противоречий (как и многих иных) заставляет исследователей выдвигать новые теории. Мы не будем заниматься здесь их анализом и переадресуем интересующихся к соответствующей литературе, среди которой можно выделить, например, работу В.Р.Кабо "Происхождение религии: история проблемы" с кратким, но емким анализом разных направлений.

Нас же здесь в первую очередь будет интересовать следующий вывод.