Михаил Найми - Книга Мирдада. Необыкновенная история монастыря, который когда-то назывался Ковчегом

Откройте же глаза, и вы узрите, что прямо здесь, в Ковчеге, возведенном, чтобы служить для мира маяком, звездой быть путеводною — вы сами, хранители его, с дороги сбились, что вы увязли по уши в трясине. И коль маяк в ловушку превратился, печальна же и участь кораблей!

Мирдад для вас ковчег построит новый. Он здесь, в «гнезде», его вам возведет. Из этого «гнезда» вы в мир порхнете, но будете нести не ветвь оливы, а Жизнь неиссякаемую. Для этого должны вы знать Закон и соблюдать его.

Цамора: Как же мы узнаем Божественный Закон и как станем соблюдать его?

МИРДАД: Любовь закон суть Бога

Живете вы, любить чтоб научиться. Вы любите, чтоб научиться жить. Другого нет урока, учить который должен Человек.

И что же есть любовь, как не любовь любовника, что навсегда вобрал любимую в себя, чтобы одним предстали двое?

Кого и что должны мы полюбить? Могли бы выбрать мы один лист Древа Жизни, излить ему все свое сердце? А что же делать ветке, что вырастила лист? А ствол, что держит ветку? А как же корню быть, питающему ствол и лист, и ветку? А про кору, скрывающую ствол, совсем мы позабыли? А почва, что ласкает нежно корень? А солнце, море, воздух и вода, благодаря чему родится почва?

И если этот маленький листок всей полноты любви достоин, чего тогда достойно это древо во всей своей красе? Любить лишь часть от целого — идти путем страданий.

Но скажешь ты: «Ведь листья есть, и все они растут на древе. Одни свежи, как розовый восход, другие ссохлись и покрылись сыпью; одни прекрасны, но страшны другие, есть как большие, так и лилипуты. И как же можем мы не выбирать?»

Я вам скажу: «Из бледности болезни родится свежесть. А уродство лишь палитра красоты, гуашь и кисти. А лилипут не стал бы лилипутом, не забери гигант весь рост его».

Вы — Древо Жизни. И познайте то, как разделяете себя. Не ставьте плод напротив плода, лист вперед листа, и сук напротив ветки, не ставьте ствол возвышенней корней, и дерево — не враг земле-природе. А так бывает, если любим мы одну часть больше, чем другую, выделяем одну, как исключительную, часть.

Ты — Древо Жизни. Повсюду твои корни, и ветви и листы. Ты плод у каждого во рту. Каков бы ни был плод на этом древе, любые ветви, корни и стволы — все это ты и все они твои, все эти листья, ветви и плоды. И если хочешь ты, чтоб древо сладкий плод дарило, здоровых веток хочешь ты, тогда взгляни на корни. Какими соками питаются они?

Любовь — то сок живительный для Жизни, гной Смерти — ненависть. Любовь, как кровь, должна бежать повсюду, вечно быть в движенье. Пытаться подавить ее — в угрозу, в чуму оборотить. А что есть Ненависть? Она — не что иное, как эта же Любовь, что задавили иль выхода не дали. Стала ядом, и отравила всех: того, кто кормит и того, кто ест. В болезни оба: ненависть питающий, и тот, в кого нацелена она

А желтый лист на Древе твоей Жизни всего лишь разлучен с Любовью. Не вини его.

Иссушенная ветвь изголодалась по Любви. В том нет ее вины.

Гниющий плод лишь тот, что Ненавистью вскормлен. И не вини сам плод. Вина лежит на сердце, слепом и жадном, что по каплям источает жизни сок, что любит часть, не познавая целого, тем самым отрицая и себя.

И нет любви другой, есть лишь любовь себя. И нет себя другого, как Всеобъемлющее «Я». Поэтому и Бог — Любовь, ведь любит Он Себя.

И если мучим ты любовью, ты не нашел пока еще СЕБЯ, не знаешь ты, где ключик золотой Любви хранится. Ведь любишь часть, которая умрет, любовь твоя не вечна.

Любовь мужчины к женщине — то вовсе не Любовь. Всего лишь видимость одна. Любовь младенца к матери — не что иное, как преддверие Любви, порог у входа в Храм. Когда все женщины начнут любить мужчин всех на земле, мужчины женщин всех; а у детей не будет родителей одних, да и родители начнут любить детей любых — тогда Любовь познают люди. А до тех пор лишь хвастаться позволено им будет, хвалиться плотью и цепляться плоть за плоть.

И нет тебе друзей, пока хоть одного врагом считаешь. Как может сердце, что лелеет злобу, для дружбы дать оплот?

Не знаешь радости Любви покуда для ненависти место есть. И если будешь изливать ты Жизни сок на все вокруг, и ненавидеть червячка, то он, тот маленький червяк, отравит жизнь твою. Ведь если любишь ты кого-то или что-то, то истинно ты любишь сам себя. И с ненавистью то же. Ненавидя кого-то или что-то, ты ненавидишь истинно себя. Ведь то, что ненавидишь ты, с твоей любовью неразрывно, то — стороны одной монеты. Коль честен ты с самим собой, то прежде ты должен полюбить, что ненавидишь, и то, что ненавидело тебя, а уж потом любить того, кого ты любишь, и отвечать Любовью на Любовь.

Любовь — не вымысел, любовь — необходимость, сильнее, чем воздух, хлеб, вода и свет.

Не нужно же Любовью вам гордиться, выпячивать ее. А нужно только вдыхать и выдыхать свою Любовь, пусть так же бессознательно, свободно, как дышишь ты, вдыхая, выдыхая, и вновь вдыхая жизнь.

Любовь не нужно возвышать, она сама возвысит сердце, которое достойно вместить в себя Любовь.

Искать награды за Любовь — пустое дело. Любовь сама является наградой за Любовь, а Ненависть — достойное мучение за Ненависть.

И не ведите счет Любви. Ведь лишь сама с собой считается Любовь.

Любовь не даст вам в долг и не попросит. Любовь не продает, не покупает, но если отдает — то уж сполна, а если же берет — вбирает все. Принятие отдачею зовется. Когда ты даришь — тут же и берешь. И потому все то же — что сегодня, что завтра, что всегда.

И так же, как река, опустошаясь, впадает в море и, сливаясь с ним, становится богаче, — так и вы должны опустошить себя в Любви, чтоб снова вам наполниться Любовью. А пруд, что морю дань нести скупится, в болото превращается тогда.

В Любви нет «больше» или «меньше». Когда в попытках посчитать с линейкой ты к Любви подходишь, тот час вспорхнет и растворится в небесах, оставив от себя лишь горький след воспоминаний.

В Любви нет «здесь» и «там», «сейчас», «тогда». Любви одной все возрасты покорны, любое время года ей подходит. Куда б ни шел — везде Любовь находишь.

Любовь границ не знает и препятствий. Коль на пути ее лежат страданья, она Любовью зваться уж не вправе.

Я часто слышу: мол, Любовь слепа, в возлюбленном не видит недостатка Но слепота та — подлинное зренье.

Смогли бы вы всегда так слепы быть, чтобы не замечать изъянов?

И чист, и ясен взгляд Любви, направлен в глубину. Когда же ваших глаз она коснется, тогда поймете вы, что в мире нет того, что недостойно было бы Любви. И только глаз, что ранен, что разделен с Любовью, ищет места, где нет Любви. И все изъяны, которые находит — то лишь его изъяны.