Нандор Фодор - Меж двух миров

Ночью сэр Александр, по его словам, «испытал приступ необъяснимой паники». Спустившись вниз, он обнаружил на полу разлетевшийся на мелкие кусочки стеклянный футляр — в двух футах от кости, оставшейся лежать на столе. Некоторое время спустя на пол слетела и ваза с цветами, стоявшая на столе рядом с реликвией. Однажды, когда Сетон находился в доме один, послышался глухой удар. Прибежав в гостиную, он обнаружил там перевёрнутое кресло. Стол, на котором лежала кость, был сдвинут, а вазу отбросило в сторону на 8 футов.

Выступая в Эдинбургском колледже психической науки, сэр Александр выразил уверенность, что кость таким образом «просила предать её родной земле».

Перейдём к третьей истории. Её героиня миссис Ив Брэкенбери, в те дни работавшая почётным секретарём медицинского совета при Международном институте психических исследований, получила в подарок мумифицированную голову красавицы-египтянки. О предыстории находки ей ничего известно не было.

Свою первую ночь на новом месте голова мумии провела в запакованном состоянии. Ничего особенного в доме не произошло, если не считать того, что миссис Брэкенбери и её муж (инженер и изобретатель, с которым я также был знаком лично) ни на минуту не могли сомкнуть глаз. На следующий день голову распаковали и установили на столике рядом с фарфоровой статуэткой китайской богини — изделием необычайно тонкой работы — как раз у стены, за которой находилась спальня супругов. Почему-то следующей ночью они снова не могли заснуть: до утра сидели, курили и разговаривали.

Внезапно за стеной послышался жуткий треск, более всего напоминавший звук револьверного выстрела. Супруги Брэкенбери замерли от ужаса и потрясения. Войти в соседнюю комнату и посмотреть, что же явилось причиной треска, у них не хватило мужества. Оба не сомневались в том, что всё это каким-то образом связано с головой мумии. Они тут же вспомнили все давно знакомые легенды о древних наговорах и проклятиях. Таинственный треск явно донёсся из соседней комнаты. Квартира внизу была пуста. В доме никого, кроме них, не было. Выждав некоторое время и убедившись в том, что за хлопком ничего особенного не последовало, супруги понемногу успокоились и вернулись в постель. В ту ночь их преследовали кошмары.

Миссис Брэкенбери оказалась в каком-то жутком месте, где за ней гонялись безголовые мужчины. С диким криком женщина проснулась: её муж также находился в состоянии, близком к каталептическому. До шести часов, когда за окнами начала просыпаться жизнь, оба не сомкнули глаз. С огромным трудом, словно преодолевая сопротивление невидимой силы, они наконец переступили порог комнаты.

Голова мумии стояла на своём месте. Но китайская богиня оказалась свергнута: она лежала под столом — в таком месте, куда, даже если бы упала сама, закатиться никак не могла. Странно, но изящная фигурка тончайшей работы с растопыренными пальчиками перенесла падение без увечий.

Присутствие мумии тут же ощутила собака, которая раньше весело вбегала в дом и принималась носиться по всей квартире. Теперь она отпрянула от порога и с воем бросилась по лестнице вниз.

Ив поспешила избавиться от головы египтянки и кому-то её подарила. Никто из последующих обладателей реликвии не испытал, вроде бы, неприятностей, если не считать одной женщины, которую начали посещать кошмары.

Напрашивается вопрос: может быть, китайская богиня сама стала «виновницей» столкновения? Что, если близость чужой богини разбудила какие-то таинственные силы, связанные с головой египтянки? Лишь сформулировав теорию «фамильного гештальта», объяснившую феномен призрачного обитания в домах, владельцами которых являются представители древних ветвей британской аристократии («The Haunted Mind»), я понял, что китайская богиня и египетская принцесса были заряжены энергиями «враждебных» друг другу знаков.

Что служит источником энергии такого рода? Очевидно, коллективные молитвы древних, подкреплённые магическими ритуалами и жертвоприношениями. Именно так и создаётся вокруг объекта поклонения гештальт — психическая сущность, стоящая на гораздо более высоком уровне, нежели гештальт фамильный.

Не стоит недооценивать силу религии: она всё ещё способна сотрясти мир. Боги древности спят, но они не умерли! Любой акт святотатства может разбудить мощные силы, связанные со священным местом: оне будут направлены на человека, совершившего преступление, и тех, кто его окружает. Святотатство требует себе прощения или наказания: об этой элементарной истине, похоже, и не подозревают те, кто тащат в свои дома реликвии из гробниц, храмов и могил, освящённых специальными ритуалами.

Человеку свойственно бояться мертвецов, но куда страшнее самого трупа — связанный с ним гнев гештальта. Каждому из нас стоит помнить об этом и уважительно относиться к любым, даже очень древним останкам.

Однажды китайскому мудрецу Чуанг Цу, жившему 2500 лет назад, приснилось, будто он — бабочка. «Итак, кто же я — Чуанг Цу, которому только что приснилось, будто он — бабочка, или бабочка, которой сейчас снится, будто она — Чуанг Цу?» — задал он себе по пробуждении знаменитый вопрос.

С тех пор многих посещала та же мысль: что если именно в мире сновидений проходит наша реальная жизнь? На первый взгляд такая постановка вопроса может показаться надуманной. Психоанализ сдёрнул с феномена сна все покровы таинственности, доказав, что в основном он выстраивается из обрывков воспоминаний, случайных идей и фантазий, которые сплетаются подсознанием в причудливое художественное полотно. Но есть сны, в отношении которых психоаналитический инструментарий оказывается бессилен.

Знаменитый палеонтолог профессор Агассис на протяжении двух недель бился над труднейшей задачей, пытаясь по слабому отпечатку скелета на огромном валуне восстановить облик ископаемой рыбы. Усилия его были тщетны.

И вот однажды ночью рыба привиделась ему во сне, причём со всеми своими недостающими частями. Утром этот образ совершенно стёрся из памяти профессора. Агассис отправился к валуну в ботанический сад, надеясь хоть как-то пробудить воспоминания, но озарения не произошло.

Следующей ночью рыба явилась профессору вновь, а утром так же бесследно исчезла. На третью ночь Агассис оставил рядом с кроватью бумагу и карандаш. Ближе к утру рыба вновь «выплыла» из полумрака. Не понимая, спит он или уже проснулся, профессор схватил бумагу и кое-как набросал контур ночной гостьи.

Утром Агассис не поверил собственным глазам: на бумаге было изображено нечто, в его представлении невозможное. Он поспешил в ботанический сад, принялся скоблить поверхность камня, пользуясь наброском в качестве путеводителя и… к своему изумлению, обнаружил скрытые в глубине части скелета — те самые, что соответствовали недостающим частям, присутствовавшим в образе, который являлся ночью.