Авессалом Подводный - Каббалистическая астрология. Часть 4: Диалектика, или Дома

И оглянувшись вокруг, он не увидел ничего, кроме осколков своей личности.

Этот аспект означает крупный вызов, и от того, будет он принят или отвергнут, зависит очень многое в жизни человека.

В чистом поле, в ситуациях, где от него мало что зависит, этому человеку придется столкнуться с ситуациями разрушения и принять в них некоторое участие — какое именно, он должен понять и решить сам. Это не будет легко, но при этом произойдет разрушение его некоторой отжившей внутренней структуры, которая существенно ограничивает его дальнейшее развитие.

Этот аспект гонит человека в ситуации, где он может испытать себя на деле и после этого, частично разрушив и внешний мир, и себя самого, обретет новую индивидуальность и бытие — но вначале такая перспектива выглядит довольно страшно. Соблазнов здесь несколько: отказ от каких-либо ситуаций существенной проверки себя из страха перед последствиями; слишком грубо-бесшабашное поведение в "поле" без учета особенностей окружающего мира; концентрация на внешних процессах разрушения, то есть игнорирование соответствующих внутренних проблем (а они будут, и самые серьезные).

Фобия разрушения: практические испытания приведут к разрушению любой реальности, в которой я окажусь.

Ключевые слова: окончательное уничтожение; умирание; агония; ассимиляция; похороны; траур; растворение в среде; возврат к первообразу; возвращение к Единому Богу.

Это конец пути, эпилог, возвращение к нематериальной породившей объект идее, сопровождавшей его в течение всех блужданий по этажам и переходам эволюционной лестницы и теперь остающейся в своем гордом идеалистическом одиночестве, но несомненно обогащенная полученным опытом. С точки зрения среды, объект в результате прохождения через восьмой дом дезинтегрируется, то есть разлагается уже полностью, превращаясь в неспецифическую энергию и материю; символически говоря, восьмой дом это сжигание объекта и развеивание его праха по ветру.

Высшая октава восьмого дома, если говорить о человеке, это мистическое переживание слияния с Богом, растворение в нем подобно тому, как волна растворяется в породившем ее океане — метафора, с помощью которой йоги описывают состояние самадхи; буддисты в похожих словах говорят о нирване, не знающей противопоставлений, различений и иллюзии отдельности эго, то есть индивидуального "я" человека. Нирвана означает конец пути перевоплощений и набора душой необходимого ей опыта; дальше она воплощается в человеческом теле, если захочет, исключительно из сострадания к людям и другим живым существам.

В области внутренней жизни восьмой дом переживается как окончательное уничтожение программы подсознания или объекта (сюжета) внутреннего мира, чему обычно сопутствует траур, более или менее длительный в зависимости от важности ушедшего объекта (программы). Траур это тоже одно из ключевых слов восьмого дома, символ его завершающей фазы, когда объекта уже почти что нет, и остаются лишь незначительные связи породившей его идеи (так сказать, ноумена) со средой, которые необходимо разрушить.

Восьмой дом это точка в конце пути, но она должна быть поставлена, и порой достаточно жирно, иначе пробел превращается в запятую и странствия объекта продолжаются, хотя радости это никому уже не приносит и лишь отравляет окружающую среду. Одним из проявлений ложной жалости (в первую очередь, к самому себе) является попытка гальванизировать труп уже умершей программы подсознания или жизненного сюжета, когда-то радовавшего человека, а теперь основательно им изжитого. Восьмой дом дает возможность человеку жить дальше, какие бы страшные события ни случались в его жизни: он дает даже не забывание, а нечто существенно более сильное: (субъективный) переход в качественно иную, чем прежде, реальность, довольно слабо связанную с исходной. Забыть это значит вытеснить в подсознание, сохранив там в виде частью законсервированного, а частью бесконтрольно активного агента; похоронить же означает перейти (и сознательно, и подсознательно) в реальность, где объекта не только нет, но и практически никогда не было — так современный человек, не увлекающийся историей, может спутать географию войн Ганнибала и Александра Македонского.

Восьмой дом это репетиция смерти и посмертного странствия души, и человек, проработавший его при жизни, встретит достаточно подготовленным и первое, и второе. Объект уходит, растворяясь в среде, но среда от этого делается качественно иной, сохраняя в диффузном виде всю информацию о его странствиях по ней.

Французская пословица гласит: уехать это всегда немножко умереть; применительно к восьмому дому можно сказать наоборот: похоронить всегда означает уехать; из мира, где был объект, в реальность, где его нет и воспоминания о нем не локализованы. Так человек слабо припоминает свою бабушку, умершую, когда внуку было четыре года и оставившую о себе смутную память в виде облака нежного внимания и необходимости вести себя потише — но почему, в связи с чем — в воспоминаниях теряется.

Поэтому пока воспоминания о прошлом живы, пока умершие или просто навсегда ушедшие из жизни люди и сюжеты остаются в нашей памяти в ярких, тревожащих душу подробностях и упорно не желают превращаться в зыбкий туман, прорастая травой забвения, можно быть уверенным, что действию восьмого дома соответствующие программы подсознания не подверглись; хорошо это или плохо, пусть судит сам человек, но не торопится при этом в своих выводах.

Трудности и препятствия. Проработка восьмого дома означает не столько умение вовремя поставить точку и закрыть тему (внешнюю или внутреннюю), сколько способность разрешить этим процессам произойти самим, когда придет их время (устанавливаемое Мировым Разумом, или, проще говоря, свойственное их природе), не препятствуя этому ни сознательно, ни подсознательно.

Препятствием для нормального протекания восьмого дома, например, в виде болезненного, но честного траура, часто служит нежелание человека окончательно расставаться с объектом — но не потому, что тот ему так уж нужен (обычно к моменту включения восьмого дома от объекта мало что остается), а по той причине, что человек к нему привык и не хочет оказываться в качественно новой реальности, где этого объекта нет и как бы и не было — по крайней мере, в сколько-нибудь существенном виде.