Авессалом Подводный - Возвращенный оккультизм, или Повесть о тонкой семерке

На уровне анахата-аджна для человека преображается философия и становятся живыми и одухотворенными связи между различными реальностями, но выразить их в виде отчетливой системы он пока не в состоянии — это достигается лишь на уровне аджны. Однако в личном общении с партнером, который настроен на него, этот человек может проявить удивительную проницательность и обнаружить связи, о которых его партнер и не подозревает; при этом человек может иногда пользоваться различными эзотерическими понятиями, но они всегда возникают у него по существу, когда чувствуется, что по-другому сказать нельзя. Вообще это уровень, когда эзотерика как учение о скрытых от непосредственного взгляда законах и связях высветляется во внутреннем мире. Этот человек впервые получает настоящее представление о предметах, изучаемых в оккультизме, а до того он в лучшем случае владел их структурой. Так, космонавт, поднимающийся на ракете, отличается от студента, изучающего устройство двигателя и системы стабилизаторов. Подплан покажет род философского или эзотерического учения, существенно постигаемого человеком: муладхара — жизнь непосредственно перед и после смерти; свадхистхана — эзотерика секса; манипура — скрытые структурные связи, раджа йога; анахата — бхакти-йога (любовь как способ восприятия мира); вишудха — эзотерика формы; аджна — единство мира; сахасрара — единство человека и мира.

На этом уровне человек растворяется в пространственной любви — она идет к нему отовсюду и во всех направлениях; это то "единение во Христе", к которому призывают проповедники и которое в манипурном обществе людей, сосредоточенных на выковывании инструментов для достижения конкретных целей, звучит крайне неубедительно или вообще лицемерно. Истина этого уровня не завоевывается, а в некоторый момент открывается человеку, сумевшему раскрыть свое сердце навстречу миру, несмотря на упорное сопротивление тонкой семерки и атаки крокодила соответствующего тела, который может истерзать его до самых чакр.

Описывать экстазы святых — неблагодарное занятие, и автор всеми силами старается избегать этой темы, тем более что медитативные подъемы всегда очень индивидуальны, и кроме того, свои для каждого времени и народа. Поэтому в тех случаях, когда об этом заходит речь, автор никогда не претендует на полноту описания, но скорее пытается дать некоторые штрихи, по которым читатель, имеющий похожий опыт, может понять, о чем, собственно, идет речь.

Блаженство физической анахаты-сахасрары человек может ощутить, сливаясь обнаженным телом с горячим песком пляжа (манипурный подплан), чистым снегом зимы (муладхарный подплан) или в объятиях любимой жены (свадхистханный подплан) — в какой-то момент у него пропадает чувство индивидуального тела, которое растворяется в окружающем пространстве, исполненном любви (эти ощущения часто вовсе лишены религиозного оттенка, т. к. атманическое тело может при этом быть пассивным).

Подпланы: аджна — блаженный пророк; сахасрара — человек, про которого окружающие с полной уверенностью говорят: "Ну, этот не от мира сего", хотя если бы "сей мир" был бы к нему повнимательнее, он мог бы многое про себя понять и увидеть, где ему остро не хватает любви, терпимости и смирения.

По идее этот уровень следовало бы описывать стихами (или вытанцовывать); автор, однако, пощадит читателя, привыкшего к прозаической форме изложения материала.

На вишудхе пространство являет человеку свою форму. Это можно пояснить следующим примером на физическом плане: если пространственная любовь выражается в силе тяготения (гравитационное поле), и человек анахаты ощущает его, не видя его источников, то выходя на уровень вишудхи, он видит распределение пространственных масс, создающих гравитацию, и теперь ему понятно, почему в одной точке пространства его тянет в одну сторону, а в другой — в другую. Поэтому человек (физической) анахаты иногда способен к левитации, но когда и в каком диапазоне он может летать, он заранее сказать не может — его полеты происходят как бы по приглашению невидимых (но ощутимых) для него сил пространства. Человек же (физической) вишудхи уже видит источники гравитационных сил и летает, гораздо более уверенно огибая фонарные столбы и линии электропередач.

Переход от анахаты к вишудхе это всегда огромное открытие: человеку становятся отчетливо видны источники пространственной любви, которая казалась чем-то неуловимым, благословением, идущем ниоткуда. Теперь же выясняется, что очень даже "откуда", и более того, человеку понятно, как меняя пространственные формы, добиться желаемого сорта и разновидности благодати, которая на языке вишудхи обычно называется красотой. Таким образом, не совсем правильно говорить, что форма красива: она излучает некоторую энергию, которая, вплетаясь в прочую энергетику окружающего пространства, создает более или менее гармоничный эффект; как говорится, смотрится или не смотрится. Это хорошо видно не только на физическом плане (хороший костюм требует соответствующих ботинок и возражает против небритости), но и каузальном: красивый поступок, совершенный в неподходящей обстановке, бросает сильную тень на его автора и может резко усугубить и без того тяжелую ситуацию.

Вибрации формы выше вибраций любви, и прозрение любви гораздо труднее прозрения благодати. Это, однако, не всегда очевидно человеку манипуры (да и анахаты), который может путать форму и структуру, ошибаясь ровно на две чакры. Структура — это схема, план, чертеж; форма — то, что изображено на картине, портрете. Оценивая произведение искусства, например, роман, человек манипуры-вишудхи обратит внимание на структуру повествования (вступление, основная сюжетная линия и ее разветвления, лирические отступления и т. д.), и его положительная оценка прозвучит, например, так: "Сильная вещь". Человек анахаты-вишудхи, конечно, краем глаза отметит структурные и жанровые особенности, но искать будет чего-то невыразимое словами, некое ощущение между строк, и, найдя его, останется в состоянии немого восхищения. Однако сами строки, их энергия и вдохновение, понятны только мастеру-писателю, находящемуся на уровне вишудхи, умеющему найти слова и синтаксические конструкции, которые свяжут их в магический ряд. Писатель-романист творит на буддхиальном плане; казалось бы, обычному художнику-графику, имеющему дело с физическим пространством, легче — однако это вовсе не так. От структуры физического пространства (того, что называется пропорциями, перспективой и т. д.) — до его форм расстояние — те же две чакры, и их приходится проходить с большим трудом. Настоящий художник отличается от истинного любителя живописи тем, что первый видит пространственные формы в самом пространстве, а второй — на рисунке, сделанном первым (естественно, формы на картине гораздо более энергетичны, чем в жизни, и оттого лучше видны). Однако прозрение пространственных форм и овладение искусством их компоновки идет постепенно, требует длительной школы и на разных телах означает совсем разные вещи.