Ирина Царева - Эти загадочные животные

Впрочем, дискриминация животных именно черного цвета вполне объяснима. В восприятии человека этот цвет всегда ассоциировался с тьмой, злом, дьяволом, в то время как белый нес в себе свет и ангельскую благодать. Черные коты, как и их хозяйки, в средневековье сжигались на кострах. Причина этого понятна. Издавна женская суть воспринималась людьми как некий аналог кошачьего характера, непредсказуемости, грации, нежности, тайны… Плюс к этому черный цвет — и женоненавистники-инквизиторы с лучшими представительницами прекрасного пола уничтожили практически всех несчастных черных котов и кошек.

Но при этом всегда существовала путаница в цветах: «смерть» почему-то оставили в белом балахоне, а сами инквизиторы не гнушались черных ряс.

Однако животные черного цвета — «черная кошка», «черный ворон», «черный козел», «черный бык» и т. п. — продолжают волновать воображение мистически настроенных людей. В этот список уже стали включать и собак. Черные пудели и черные ротвейлеры — обязательные персонажи мистических триллеров — стали вытеснять черных кошек. И я не раз наблюдала, как вполне приличные с виду люди трижды плевали через левое плечо, повстречавшись на пути с черным псом. Белый же цвет вызывает доверие, потому что в восприятии людей несет добро, свет, спасение. Любопытный рассказ о своем спасении получен мной от кандидата философских наук Веры Константиновны Чирковой из Новосибирска.

В мою жизнь вошло чудо. Иначе происшедшие со мной события я не воспринимаю, да и не хочу воспринимать, потому что поняла: это огромное счастье — столкнуться с чудом. И пытаться его препарировать, чтобы доказать самой себе или кому-то, что все в жизни можно объяснить глупейшими, но общепринятыми категориями, противно. Поэтому, ни в коем случае не предлагая на ваш суд и не пытаясь приводить доказательств, что это не выдумка, решила похвастаться. Позавидуйте мне все — я соприкоснулась с чудом.

Мои рождественские праздники в прошлом году прошли у друзей в Ангарске (это небольшой город недалеко от Иркутска). Крещенские морозы еще не наступили, но минус 28 градусов по Цельсию уже за десять минут выбеливали пятна на щеках и кончике носа.

Старые университетские друзья из кожи вон лезли, чтобы сделать интересным каждый день в их доме, удивить и порадовать меня. Я понимала это и с огромным энтузиазмом воспринимала поездки, встречи, новые знакомства, вечеринки, вылазки на природу — словом, весь калейдоскоп впечатлений, которыми меня баловали.

В тот вечер у нас был «передых». Мы сидели, перебирали фотографии и воспоминания. Старый потертый снимок, где мы всей группой стоим во время картофельной страды у старой деревенской баньки, стал началом отсчета моей волшебной истории.

Уже через несколько минут пришла идея попариться в русской бане с веничками, кваском и прочими атрибутами российской старинки.

Ольга и Олег («Олешки», как мы звали их еще студентами) тут же вдохновились, вспомнив, что у знакомого лесника есть «настоящая рубленая» баня, что он и его жена — мастера попарить народ и, что самое главное, банный сруб стоит на теплом источнике (плюс 15–18), куда окунуться после парилки — одно удовольствие.

Дальше — больше. «Здесь километров двадцать — не больше. Сейчас к нему на машине смотаюсь, договорюсь на завтра, чтоб ждал. Всех дел на час, — объявил Олег, — к девяти дома буду!» Но и мы с Ольгой были охвачены авантюрным безумием и поэтому твердо вознамерились сопровождать его. А чтобы он не передумал, собрались побыстрее: шубки на плечи, прикрытые тонкими блузками, шапки на головы, сапожки на чулочки — и в машину. А в ней печка работает — тепло.

В лес въехали в темноте. Накатанные лесные дороги, переулки, перекрестки — как в городе. Только домов нет. А красотища! Свет фар вырывает такие величественные картины, каких при дневном свете не увидишь. Деревья — как живые. Сердце замирает, когда из темноты вырывается стройная красавица ель в подвенечном платье, а потом так же неожиданно отступает в темноту, помахав на прощание рукой в белом с блестками рукаве. Снег сверкает на деревьях бриллиантовым сияньем. Наст между ними переливается всеми цветами радуги от алого оттенка вблизи фар до черно-фиолетового в глубине леса…

«Четвертый поворот направо. Следующий уже не накатан. Нам бы не промахнуться, иначе придется километра полтора пятиться — развернуться будет негде», — предупреждает Олег.

«Так ведь мы только что четвертый и проехали, — взвивается Ольга. — Тормози!»

Олег тормознул. Судя по всему, на всякий случай. Олешки сцепились в споре. Муж был уверен в своей правоте, жена в своей. Меня их перепалки всегда развлекали. В них было много шума и ни капли злости, потом Ольга надувалась и говорила: «Делай что хочешь!» И Олег делал то, что хотела она. Нисколько не сомневаясь, что на сей раз будет то же, я внесла предложение: «Ребята, проще всего подать двадцать метров назад, это все же не полтора-два километра, и проверить. Если Оля ошибается — выедем снова на лесную дорогу и поедем до следующего поворота».

Предложение было разумным. Спорить с ним было глупо, поэтому оно было принято Олешками без обсуждений. Одного я не учла (а еще «отлично» по психологии имела!) — это то, что не дала главе семьи выпустить пар до того, как сдаться. «Сделаем еще проще, — бросил он. — Я знаю, как выглядит поворот к лесничеству, там через метров пятьдесят слева старая поваленная ель у дороги. Ждите меня, сейчас гляну!»

Не дожидаясь ответной реакции, он выскочил из машины и… автоматически выдернул ключ из замка зажигания.

Мы даже не успели сообразить, что вляпались. Желтый луч фонарика поплясал у машины и исчез за поворотом. Олег отсутствовал чуть дольше, чем можно было ожидать, но вернулся с победой: «Ну, что я говорил! Поехали дальше!» — и повернул ключ зажигания. Никакой реакции. Еще одна попытка, потом еще много других. Потом мы с ним толкали машину, а Ольга, сидя за рулем, пыталась ее завести. Бесполезно. Разгоряченные, мы еще не чувствовали мороза. Но постепенно он вместе со страхом начал проникать во все наши поры…

Чувствуя, что надвигается паника, а вместе с ней реальная опасность замерзнуть, Олег тоном, не допускающим обсуждений, приказал: «Вперед до первого поворота, направо, и до лесничества — бегом!» И мы побежали.

Я никогда не бегала на длинные дистанции, Ольга вообще человек не спортивный, но мы бежали не останавливаясь. Падали и поднимались. И снова бежали. Нам стало жарко, я даже распахнула шубу. И вот он — долгожданный поворот. Мы оторвались от Олега и остановились, только услышав сзади его крик: «Стойте!» Несмотря на темноту, на белой дороге он был хорошо виден. Он шел к нам. Не бежал, а именно шел. И этот его ровный спокойный шаг показался нам самым страшным предзнаменованием. Так же спокойно, как шел, он сказал: «Это не тот поворот». Мы дышали, словно загнанные лошади. Пар от дыхания ледком ложился на мех воротников и растрепанные волосы. Губы не слушались. Мы молча стояли и смотрели на него. «Все еще хуже, чем кажется. Мы не поворотом ошиблись, а дорогой. Я хотел укоротить путь и проехал через гаражи. Теперь понимаю, что свернул не на ту дорогу — в темноте все выглядит иначе…»