Александр Медведев - Золотая нить Дао

Находясь в больнице, я вынужден был готовиться к экзамену по микробиологии, который должен был сдавать через день. Подготовку к экзамену в сочетании с управлением чувственным двойником руки я использовал в качестве упражнения по расширению сознания. Манипуляции «третьей рукой» оказались настолько захватывающими, что я полностью забывал о боли. Иногда фантомная рука самопроизвольно увеличивалась, и отделялась от руки вплоть до локтя.

До этого мне уже приходилось работать с двойниками, правда, не с чувственными, а с воображаемыми. Работа с воображаемым двойником чем-то напоминала идеомоторную тренировку спортсменов. Представляя свое тело в движении, я оттачивал навыки и приемы рукопашного боя с помощью воспоминаний и представлений, не затрачивая при этом физических усилий.

Впоследствии, под руководством Учителя, я отрабатывал выделение двойника-мыслеобраза. Двойник-мыслеобраз не требовал таких колоссальных затрат усилий, как даже частично выделенный чувственный двойник, не говоря уже о видимом двойнике.

Подобные тренировки я проводил и с Лин.

Помню, как однажды меня страшно заинтриговало занавешенное зеркало в ее комнате. Долгое время мне не удавалось выяснить, зачем Лин это делает. Учитель говорил, что она сама расскажет мне об этом, когда придет подходящий момент.

Несколько дней назад, после выполнения упражнений волшебной рощи, когда кореянка заставила меня ощутить воздействие своего чувственного двойника, она сказала мне:

– Когда-нибудь, после того, как ты поймешь, в чем заключается секрет выделения видимых двойников, техника, которую я тебе показала, поможет тебе вернуться из зазеркалья.

О видимом двойнике я услышал впервые. Как и следовало ожидать, подобное словосочетание немедленно вызвало у меня прилив жадного любопытства.

– Так ты поэтому занавешиваешь зеркало? – догадался я. – Это связано с выделением видимых двойников?

– Угадал.

– А чем видимый двойник отличается от чувственного? Что он из себя представляет? Это копия меня самого?

Лин улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Видимый двойник представляет собой осознаваемую часть тебя, но далеко не всегда он – это ты сам. Видимый двойник может вести себя упрямо и своенравно, а в мирах, в которые он уходит, он иногда проявляет себя самым странным и непредсказуемым образом. Именно поэтому до тех пор, пока воин не научится полностью его контролировать, он вынужден принимать определенные меры предосторожности.

– Продолжай, – донесся до меня издалека голос Учителя. – Отделяй двойника от себя. Отпусти его на свободу. Единственное, что ты должен для этого сделать – это в самый последний момент отключить контроль всех внутренних стражей...

Неожиданно вторая, не существующая в реальности кисть с повернутым внутрь пальцем стала сжиматься и разжиматься. Мой внутренний мир погрузился в абсолютное безмолвие, похожее на затишье перед штормом. Это было ни с чем не сравнимое ощущение ухода от окружающего мира во внутренний мир, в полную концентрацию на процессах, происходящих с моим телом.

Не знаю, что именно запустило процесс выделения двойника, совмещенный с всплеском аутодвижений, – мое внутреннее волевое усилие, или отдающий команды голос Учителя. Кисть двойника начала с бешенной скоростью сжиматься и разжиматься, заставляя мою реальную кисть проделывать аналогичные действия.

В какой-то момент мою настоящую руку свело судорогой. Она застыла, словно перестав существовать. Амплитуда аутодвижений, совершаемых ее пальцами, стала исчезающе малой, практически незаметной. Аутодвижения, казалось, переместились внутрь кисти, погрузившись в ее плоть и кровь, в саму кость. Внутри кисти ощущалось странное гудение, воспринимаемое скорее чувствами, чем слухом. В окончательно онемевшей руке не осталось никаких ощущений, кроме этого странного глухого и нервирующего гудения.

Тем временем рука-двойник продолжала совершать активные размашистые аутодвижения, сгибаясь, разгибаясь, вычерчивая в воздухе извилистые линии или нанося в пространство резкие энергичные удары. Несколько раз кулак двойника пронесся сквозь мою голову. Казалось, он вот-вот вдребезги разобьет мое лицо. Мне пришлось приложить усилия, чтобы сохранить контроль над собой и необходимое для выполнения упражнения состояние холодной отрешенности.

Страх давал о себе знать возникающей внизу живота короткой дрожью. Не позволяя потокам спровоцированных нервозностью оргазмических переживаний подниматься к высшим центрам, я перенаправлял эти потоки вниз прежде, чем они успевали подняться до уровня пупка.

Напрягая мышцы ануса, я уводил потоки тревожного ци в ноги. Энергия стекала вниз по внутренней части бедер, захватывая иногда и наружную поверхность. Эти потоки согревали мои стопы, наполняя их приятными оргазмическими ощущениями. Пальцы на ногах то сжимались почти до судороги, то разжимались, то пускались в веселый перепляс, словно клавиши рояля под пальцами талантливого пианиста.

Где-то на краю моего сознания пронеслось воспоминание о сеансе стереокино, которое зрители смотрели в специальных очках, создающих эффект трехмерности изображения. На экране актеры цирка метали тарелочки в зрительный зал. Возникало полное ощущение, что тарелка летит прямо в тебя. Зрители ахали и уворачивались.

Хотя я и понимал, что это лишь оптический эффект, и никакой опасности нет, автоматические рефлексы не слушались голоса разума, и я испытывал легкое внутреннее напряжение всякий раз, когда тарелка жонглера устремлялась прямо мне в лицо, а затем пролетала сквозь меня, как привидение сквозь стену. Я был вынужден прилагать небольшое усилие, чтобы удерживать свое тело под контролем и не уклоняться от ударов виртуальных тарелок. Нечто похожее испытывают автомобилисты, когда волна грязи неожиданно бьет в лобовое стекло. Так и хочется прикрыть глаза и откинуться назад, уворачиваясь от летящего на тебя потока.

Сейчас, когда кулак видимого двойника устремлялся к моему лицу и, пройдя сквозь голову, появлялся с другой стороны в виде раскрытой ладони, я, благодаря многолетним тренировкам, сумел относительно легко взять эмоции под контроль. Напряжение в животе исчезло, теперь оно возникало лишь в глазах.

Глазные яблоки, казалось, были готовы выскочить из орбит. Несмотря на то, что взгляд фиксировался на одной точке, панорамное зрение резко расширилось, и я, к своему удивлению, мог видеть не только то, что находилось передо мной, но и то, что происходило за моей спиной.

Вообще в измененных состояниях сознания со зрением нередко происходят очень странные вещи. Поле зрения может сужаться до узкого тоннеля или, наоборот, резко расширяться. Иногда человек начинает видеть себя со стороны, или может разглядеть мельчайшие детали отдаленных предметов, которые в нормальном состоянии он вообще не способен различить.