Бхагаван Раджниш - Проблески золотого детства

Я не думаю, что какая-либо другая страна могла бы состязаться с Россией. Если вы выберете всего десять романов из всего мира, вам просто будет необходимо взять пять русских, оставив только пять всему остальному миру. Что случилось с великим гением? Он умер! Потому что цветам нельзя приказывать, для них нет десяти заповедей. Цветы цветут — вы не можете приказать им цвести. Снег идет — вы не можете издать приказ, вы не можете назначить ему встречу. Это невозможно. И то же самое с Буддами. Они говорят то, что они хотят сказать, и когда они хотят сказать. Они будут говорить, даже для одного человека, то, что хотел бы услышать весь мир.

Сейчас вы здесь, возможно, только четверо. Я сказал «возможно», потому что моя математика плоха, а с закрытыми глазами… вы можете попять… и со слезами на глазах, не только из-за четверых присутствующих, но из-за этого прекрасного утра, из-за восхода.

Спасибо Господу. Он думает обо мне; хотя Он не существует, все же Он думает обо мне. Я отрицаю его, а Он думает обо мне. Великий Господь. Кажется, что существование заботится. Но вы не знаете способов существования; они непредсказуемы. Я всегда любил непредсказуемое.

Мои слезы для восхода.

Существование заботится обо мне.

Я не просил.

И оно не отвечало.

Но все же оно заботится.

Дикие гуси не беспокоятся о своих отражениях.

Вода не имеет намерения отражать их образы…

Именно так я и говорю. Я не знаю, какое будет следующее предложение, и будет ли оно вообще. Неопределенность прекрасна.

Я снова вспоминаю маленькую деревню, где я родился. Почему существование выбрало ту маленькую деревню — необъяснимо. Это так, как и должно было быть. Деревня была прекрасной. Я путешествовал повсюду, но нигде не проходил мимо такой красоты. Человек никогда не возвращается вновь к тому же самому. Все приходит и уходит, но никогда не повторяется.

Я могу видеть эту маленькую тихую деревню. Просто несколько хат возле пруда, и несколько высоких деревьев, где я любил играть. В деревне не было школы. Это очень важно, потому что я оставался необразованным почти девять лет, и это были наиболее ценные годы. После этого, даже если вы попытаетесь, вы не сможете стать образованными. Таким образом, я все еще необразованный, хотя я имею много степеней. Любой необразованный человек может сделать это. И не только какую-нибудь степень, но степень первоклассного мастера — и ее также может получить любой дурак. Так много дураков делают это каждый год, что это не имеет значения. Важно то, что в свои первые годы я остался без образования. Не было школы, дороги, железной дороги, почты. Какое блаженство! Та маленькая деревушка была миром сама в себе. Даже сейчас, когда во времени я нахожусь далеко от этой деревни, я остаюсь в том мире, необразованный,

Я прочитал известкую книгу Раскина «До сих пор», и когда я читал, я думал о деревне. До сих пор… та деревня до сих пор не изменилась. К ней не проложено никаких дорог, ни железная дорога не проходит мимо, даже спустя почти пятьдесят лет; ни почты, ни полицейского участка, ни врача — в действительности, никто не болеет в этой деревне. Она такая чистая и такая незапачканая. Я знал людей из этой деревни, Которые никогда не видели поезда, которые не представляют, как он выглядит, которые даже никогда не видели автобуса или машины. Они живут так блаженно и тихо.

Место моего рождения, Кучвада, была деревней без железной дороги и почтовой станции. В ней были небольшие холмы, точнее пригорки, но прекрасное озеро, и немного хаток, покрытых соломой. Единственный кирпичный дом был тот, в котором я родился, и он тоже не был большим.

Это был маленький дом.

Я могу увидеть его сейчас и описать каждую его часть… но больше чем дом или деревню, я помню людей. Я встречался с миллионами людей, но люди этой деревни были более невинными, чем любые другие, потому что они были очень простыми. Они ничего не знали о мире. В деревню не приходило даже ни одной газеты. Теперь вы можете понять, почему не было школы, даже начальной школы… какое блаженство! Ни один современный ребенок не может представить себе это.

Я оставался необразованным те годы, и это были самые прекрасные годы.

Да, я должен признать, у меня был личный учитель. Тот первый учитель сам был необразованным. Он не учил меня, но пытался учиться, уча меня. Возможно, он слышал великое изречение: «Лучший способ научиться — учить», но он был хороший человек, милый, не как мерзкий школьный учитель, Чтобы быть школьным учителем, человек должен быть мерзким. Это часть всего делового мира. Он был милым — как масло, очень мягким. Позвольте признаться, я имел обыкновение бить его, но он ни разу не ударил меня в ответ. Он только смеялся и говорил: «Ты ребенок, ты можешь ударить меня. Я старик, и я не могу дать тебе сдачи. Когда ты будешь старым, ты поймешь». Вот что он мне сказал, и да, я понял.

Он был милым крестьянином с великим озарением. Иногда крестьяне имеют то озарение, которого цивилизованные люди лишены. Я вспоминаю…

Прекрасная женщина пришла на пляж. Не видя никого вокруг, она разделась. Не успела она зайти в воду, как ее остановил старик и сказал: «Леди, я деревенский полицейский. На этом пляже запрещено купаться». Женщина выглядела ошарашенной и сказала: «Тогда почему вы не предупредили меня, чтобы я не раздевалась?» Старик рассмеялся до слез и сказал: «Раздеваться не запрещено, поэтому я ждал за деревом!»

Прекрасный крестьянин… такие люди жили в этой деревне — простые люди. Она была окружена небольшими холмами, и в ней был маленький пруд. Никто не может описать тот пруд, кроме Басе. Даже он не описывает этот пруд, он просто говорит:

Древний пруд

Лягушка прыгнула

Буль!

Разве это описание? Пруд только упоминается, лягушка тоже. Нет описания пруда или лягушки… и буль!

В деревне был древний пруд, очень древний, и очень древние деревья окружали его; возможно, им было сотни лет. И прекрасные камни повсюду вокруг… и, конечно, прыгали лягушки; день за днем можно было слышать «буль», снова и снова. Звук прыгнувшей лягушки действительно помогает распространиться тишине. Этот звук делает тишину богаче, более значимой.

Это красота Басе; он мог описать что-то, фактически не описывая это. Он мог сказать что-то, даже не упомянув ни слова. «Буль!» Разве это слово? Нет слова, которое могло описать звук прыгнувшей в древний пруд лягушки, но Басе придумал его.

Я не Басе, а для той деревне нужен Басе. Наверное, он создал бы прекрасные наброски, зарисовки и хайку … Я ничего не сделал для этой деревни —вы спросите почему. Я никогда не посетил ее снова. Одного раза хватит. Я никогда не прихожу в одно и то же место дважды. Для меня число два не существует. Я оставил много деревень и городов, чтобы никогда не возвращаться обратно. Уйдя однажды, я ушел навсегда, это мой путь; поэтому я не вернулся в эту деревню. Крестьяне посылали мне письма, чтобы я приехал, по крайней мере, еще один раз. Я передал им через почтальона: «Я был уже там однажды, два раза — это не мой путь».