Александр Андреев - Оккультисты Лубянки

И в заключение приведем версию расстрела великих князей из книги Ф.И. Шаляпина «Маска и душа». Он пишет:

«Горький, который в то время, как я уже отмечал, очень горячо занимался краснокрестной работой, видимо, очень тяготился тем, что в тюрьме с опасностью для жизни сидят великие князья. Среди них был известный историк великий князь Николай Михайлович и Павел Александрович.

Старания Горького в Петербурге в пользу великих князей, по-видимому, не были успешными, и вот Алексей Максимович предпринимает поездку в Москву к самому Ленину. Он убеждает Ленина освободить великих князей и в этом преуспевает. Горький, радостно возбужденный, едет в Петербург с бумагой. И на вокзале из газет узнает об их расстреле! Какой-то московский чекист по телефону сообщил о милости Ленина в Петербург, и петербургские чекисты поспешили ночью расстрелять людей, которых уже утром ждало освобождение… Горький буквально заболел от ужаса». Указание ПЧК о расстреле великих князей дал Зиновьев.

Примечателен еще такой факт. 19 мая 1918 года «Петроградская правда» поместила воззвание некоего «Главного штаба народной расправы». Содержание этого листка сводилось к призывам «убивать большевиков и жидов». После этого были арестованы 42 человека, ордера на обыск и арест которых утвердил председатель ПЧК Урицкий. Вскоре 36 арестованных были освобождены. При этом 25 из них вышли на свободу по постановлениям, подписанным Бокием (дело о «Главном штабе народной расправы» подробно описано мною в книге «Питерские прокураторы»).

Он все-таки оставался лишь «вечно вторым» — заместителем — и не принимал в то время участия в решении глобальных вопросов, в том числе и в кадровой политике.

Когда Бокий приступил к исполнению обязанностей председателя ПЧК, по его совету Петроградский комитет партии рекомендовал на работу в комиссию Н.К. Антипова, А.Н. Сергеева, В.А. Васильева и Е.Д. Стасову. Все были введены в Президиум ПЧК.

Николай Кириллович Антипов был назначен начальником отдела по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией, после отъезда Бокия из Петрограда он становится заместителем председателя ПЧК, потом председателем этой комиссии. С 1919 года Антипов на руководящей партийной и советской работе.

Анатолий Николаевич Сергеев (Комаров) возглавил иногородний отдел ПЧК, с 1920 года — на различных партийных и государственных должностях в Петрограде и других городах СССР.

Более подробные сведения есть о Василии Александровиче Васильеве. В автобиографии он так описывает начало своей политической деятельности: «Революционная работа захватила меня в 1905 году. Участие в манифестации, во время которой я получил удар нагайкой по правой руке, а также потеря отца сильно подействовали на меня, и я стал искать способы организованной революционной борьбы с буржуазией». С его отцом произошло вот что: «Во время манифестации 9 января 1905 года отец мой был избит жандармами и вскоре умер».

До высылки из Петрограда в 1915 году Васильев дважды подвергался арестам за распространение нелегальной литературы и прокламаций, участие в забастовках и демонстрациях. Он не прекращал политической деятельности и на Украине, во время ссылки. Возвратился в Петроград после Октябрьской революции и активно включился в работу. Будучи командиром красногвардейского отряда, он в одном из боев с белогвардейцами получил ранение.

В сентябре 1918 года Петроградский комитет партии направляет. Васильева на работу в ПЧК. Так он стал членом Президиума, занимался проведением красного террора. В начале 1919 года по рекомендации Ф.Э. Дзержинского Васильев назначается начальником активной части Особого отдела ВЧК в Москве. Васильев участвовал во многих чекистских мероприятиях, в том числе и ликвидации заговора «Национального центра».

Но в этом же году он вновь возвращается в Петроград как член группы первого заместителя начальника Особого отдела ВЧК Ивана Павлуновского по организации отпора армии Юденича и подавления восстания на форте Красная Горка. Затем остается в родном городе в распоряжении Петроградского комитета партии, который поручает ему реорганизацию государственного контроля рабоче-крестьянской инспекции. В 1923 году Васильев демобилизуется, и его дальнейшая работа проходит в народном хозяйстве: директор Сестрорецкого завода, института «Механобр», «Красного треугольника» и др.

В феврале 1928 года в Ленинградскую контрольную комиссию ВКП(б) поступает заявление на Васильева о том, что он «является одним из крупных фракционеров, организатором оппозиции, ведет активную фракционную работу, его квартиру посещали Зиновьев и Троцкий». В результате проверки выяснилось, что Васильев «никогда к оппозиции не принадлежал».

Рекомендации для вступления в партию Васильеву давали Б.Д. Стасова и Г.И. Бокий, под руководством которого он некоторое время работал в ПЧК. Василий Александрович Васильев умер в Ленинграде в 1970 году.

Глеб Иванович Бокий был образованным человеком (хотя Горный институт он так и не смог окончить — частые аресты не способствовали учебному процессу). Достаточно сказать, что он неплохо разбирался в искусстве и литературе. Еще одна выдержка из книги Льва Разгона: «Мы знали, — рассказывает Разгон, — что Глеб Иванович был не только знаком, но и дружил с Шаляпиным, который в своих воспоминаниях «Маска и душа» так отзывался о Бокии: «Хотя о нем ходили и ходят легенды как о кровавом садисте, — я утверждаю, что это — ложь, что Глеб Иванович один из самых милых, обаятельных людей, которых я встречал… я дружил с ним и рад, что у меня в жизни была такая дружба»».

Нет оснований не верить Л. Разгону, которому Бокий мог много рассказывать о Шаляпине, но в книге «Маска и душа» имеется только один эпизод, связанный с Бокием. Вот он. Шаляпин пишет: «Вообще же я мало встречал так называемых поклонников моего таланта среди правителей… за исключением одного случая, о котором я хочу рассказать, потому что этот случай раздвоил мои представления о том, что такое чекист.

Однажды ко мне в уборную принесли кем-то присланную корзину с вином и фруктами, а потом пришел в уборную и сам автор любезного подношения. Одетый в черную блузу, человек этот был темноволосый, худой, с впалой грудью. Цвет лица у него был и темный, и бледноватый, и зелено-землистый. Глаза-маслины были явно воспалены. А голос у него был приятный, мягкий; в движениях всей фигуры было нечто добродушно-доверчивое. Я сразу понял, что мой посетитель туберкулезник. С ним была маленькая девочка, его дочка. Он назвал себя. Это был Бокий, известный начальник Петербургского ЧК, о которой не слышал ничего, что вязалось бы с внешностью и манерами этого человека… Но совсем откровенно должен сказать, что Бокий оставил во мне прекрасное впечатление, особенно подчеркнутое отеческой его лаской к девочке» (это была старшая дочь — Лена).