Джон Перкинс - Психонавигация. Путешествия во времени

— Мы хотим увидеть проа бугисов под парусом, — объяснил Чарли. — Мы хотим снимать.

Он показал на видеокамеру и руками изобразил, будто снимает фильм.

— А, бугис! — ответил проводник. Он врубил газ, чуть не опрокинув Чарли за борт. Через пятнадцать минут мы подошли к одному из гигантских плотов-катамаранов, которые в этой части света используются для рыбной ловли. Без паруса и с большого расстояния они выглядели как возвышающиеся над океаном платформы, установленные на сваях. Но под парусами они двигаются удивительно быстро. Сам плот возвышается над понтонами и может быть размером с дом семьи среднего класса в американском пригороде. Он увешан сетями, канатами, парусами, и на нем обычно есть домик, в котором живут рыбаки и их семьи.

— Это не проа, — пожаловался Чарли.

— Да, бугис, — рулевой поднял свою руку, будто бы держа видеокамеру, — здесь бугис, да!

Люди на плоту оказались очень дружелюбными. Они пригласили нас на борт и не только позволили снимать, но и очень помогли, специально продемонстрировав спуск якоря, расстановку сетей, подъем паруса и приготовление пищи — все это во время движения судна. Прежде чем расстаться, мы подарили им пакет со сладостями, арахисовым маслом и крекерами. Это им понравилось, хотя не компенсировало разочарования, которое их постигло, когда мы сказали, что фильм нельзя увидеть, пока я не вернусь в Штаты.

Был уже вечер, когда мы вернулись. Мы видели проа, стоящие у причала и идущие под парусом вдалеке, но так к ним и не приблизились. Хотя мы приятно провели время и отсняли хороший материал для фильма, мы, тем не менее, были разочарованы.

Когда на следующий день я рассказал Юсуфу нашу историю, он внимательно выслушал и попросил меня описать лодку, которую мы наняли, и ее хозяина. Затем он вздохнул.

— Он плохой человек. Я знаю. Убил капитана проа. Драка на ножах. Не так давно. Теперь держится далеко от проа. Ты хочешь увидеть проа? Почему не говорил Юсуфу? Я покажу тебе проа. Честно. Много. Настоящие. Совсем особенные проа. Да.

В следующий выходной мы с Юсуфом очень рано отправились в путь. Мы ехали примерно два часа по двухполосной мощеной дороге. Она начала сужаться и постепенно превратилась в обыкновенную тропинку между высоких пальм. Слева сверкало море. Время от времени я видел белый песчаный пляж. Юсуф говорил не переставая, мешая индонезийский с английским, что вообще-то для него не было свойственно. Он явно был возбужден больше, чем обычно.

— До шестнадцати лет я жил недалеко от этого места. Много, много раз уходил отсюда в море под парусом. Плавал по всей Индонезии. Любил много красивых женщин.

Он засмеялся. Джип круто вильнул налево. Колеса прокрутились в песке, и мы рванули через заросли кустарника. Внезапно мое сердце замерло. Я не мог поверить в то, что вижу.

Там, в конце дороги, был огромный проа. Он стоял вертикально, возвышаясь футов на пятьдесят над водой, а поддерживали его ряды столбов, которые были похожи на корни, растущие из корпуса и уходящие в песок. Это был новый, абсолютно новый, еще не спущенный на воду корабль. Мне он напомнил изображение строящегося Ноева ковчега. Вокруг корабля усердно работали люди. Некоторые были заняты самим корпусом, другие орудовали теслами, топорами и ручными дрелями, подготавливая детали.

— О! Прекрасно! — воскликнул Юсуф. — Пойдем?

— Да, конечно. — Я чувствовал, что вижу нечто, чего ждал все свою жизнь. В моем воображении всплыли образы долговязого Джона Сильвера и Фрэнсиса Дрейка.

Юсуф подъехал еще на сотню футов, а затем заглушил двигатель. Я не мог оторвать глаз от проа. Теперь, когда мы были рядом с кораблем, я удивился, увидев сотни деревянных палочек, которые, как иглы дикобраза, торчали из корпуса корабля.

— Что это, Юсуф?

— Бугисы не используют гвозди. В этой проа нет металла. Только дерево. Эти штуки — чтобы лодка не развалилась.

— Они расширяются в воде? — спросил я, сжав руки вместе, а затем разъединил их. — Набухают?

— Да. Да. Лучше, чем гвозди. Видишь? — Он указал на человека, сидевшего высоко на платформе, который загонял колышек глубже в корпус с помощью киянка, деревянного молотка.

— Понятно.

— Все дерево благословили лесные… — Юсуф замялся, подыскивая нужное слово. — Ты знаешь.

Он высунул язык и помахал руками около своих ушей.

— Лесные духи? — Я сам удивился тому, что сказал.

— Да. Да. Духи. Все в проа приходит из леса: бамбук, ротанг, кокосовая скорлупа, пальмовые ветви. Все благословили духи. Если тот, кто строит корабль, забывает благословить хоть одно бревно, внутрь проберется злой дух — лодка затонет. Умрут многие. Пойдем.

Мы вышли из джипа и пошли прямиком к кораблю. Аромат свежеоструганного дерева смешивался с запахом моря. Юсуф обменялся приветствиями с несколькими рабочими. Три человека, сидевшие у кормы, встали и медленно пошли к нам. Юсуф тронул меня за руку, и мы отправились навстречу. Он прокричал приветствие на индонезийском. Затем сказал мне:

— Главный — Були. Он строит лучшие проа. Остальные — ученики.

Були был невысоким и сутулым. Копна его волос была совершенно седой. Обветренное лицо свидетельствовало о многих годах, проведенных в море под палящим экваториальным солнцем. У него не было передних зубов. Хотя он никогда не говорил о своем возрасте, на вид ему было около восьмидесяти. Ученики были молодыми, лет двадцати.

Все трое были одеты в традиционные цветные саронги[3], цвета которых потускнели под действием моря и солнца, и расстегнутые белые рубашки с короткими рукавами. Как и другие рабочие, они были босы. На одном из учеников — маленькая фетровая шапочка пеци, которую часто носят мусульмане. Голова другого была обмотана ярким красным шарфом, который спускался по спине. Этот шарф снова напомнил мне книги о пиратах. Наблюдая за приближением мастеров, я думал о том, действительно ли они могли создать проа с помощью психонавигации. Действительно ли они умеют подниматься в воздух и левитировать в лес, чтобы выбрать материалы? Конечно, это противоречило картине мира, в которой я вырос, но еще в Эквадоре я узнал, что мир не настолько прост и рационален, каким его представляют ученые.

Були поприветствовал Юсуфа. На индонезийском он заверил, что друг Юсуфа — это и его друг. Он похлопал меня по плечу. Позднее я узнал, что этот жест значил очень много, особенно учитывая то, что я был человеком европейского происхождения. Он отвел нас обратно к корме, где сидел прежде, отправив учеников за горячим чаем и пирогами с рисом.

Пока мы ждали возвращения учеников, Були и Юсуф говорили о своих друзьях и работе. Когда мы были с другими бугисами, Юсуф разговаривал на индонезийском, который все понимали. Мне показалось, что Були был слишком жесток, открыто насмехаясь над Юсуфом за то, что тот променял традиционную жизнь бугисов на работу в городе. Юсуф не пытался защитить себя, а просто смеялся вместе с остальными.