Хольгер Керстен - Иисус жил в Индии

Совет в Харвоне оказался чрезвычайно показательным для своего времени. Различные источники свидетельствуют о том, что он происходил в Кашмире во второй половине I в. до н. э., во время правления Канишки. Как и на совете в Паталипутре во времена Ашоки, на нем присутствовали представители лишь части буддийских монастырей, возможно, на этот раз относящихся к группе Саравастивадин, особенно многочисленной на северо-западе Индии. Независимо от личного вклада Канишки, кашмирские члены группы сочли необходимым подвергнуть собственную Трипитаку (то есть, «тройную корзину» учений) тщательному анализу, чтобы выявить и обсудить те реформистские тенденции, которые возникли в недрах сообщества. К сожалению, из-за противоречивости источников невозможно установить результат совета.

Тот факт, что Иисуса можно считать совершенным воплощением идеала, возникшего в Индии в глубине зарождающегося, современного Христу религиозного учения буддизма Махаяны, имеет особое значение. Его образ в мельчайших деталях воплощает характеристики идеала Бодхисатвы, сложившегося в III в. до н. э., когда буддизм претерпел определенные изменения и из более эгоистически настроенной монашеской религии Хинаяны превратился в религию универсальную и популярную. Миссия Спасителя, которому предстояло вести все души по пути истины, с тем чтобы даровать им спасение от земных страданий, всецело определяла земное существование Бодхисатвы.

Несмотря на все попытки затемнить истинное происхождение учения Христа и вопреки строжайшей канонизации Евангелий, мы до сих пор обнаруживаем в Библии более сотни стихов, основанных на древней буддийской традиции.

Прежде чем непосредственно заняться рассмотрением этого вопроса, необходимо подчеркнуть, что Иисус никогда не был тем ортодоксальным евреем, каким его так часто изображают. Отношение к смерти, семье, женщинам, детям — вот четыре примера, четыре реальности, которые могут служить надежными критериями того, насколько радикально отличался предполагаемый «идеал древнего христианства» от позднейшей практики этой религии по нескольким решающим факторам.

Считается, что Иисус лишил мифологического налета все, что было священного в еврейской культуре. Прежде всего, это справедливо по отношению к смерти и семье. В четырех последовательных стихах Евангелия от Луки говорится о том, что Иисус предпочел свободу и любовь безукоризненным похоронным обрядам и обычаям: «А другому сказал: следуй за Мною. Тот сказал: Господи! позволь мне прежде пойти, и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: предоставь мертвым погребать своих мертвецов; а ты иди, благовествуй царствие Божие» (Лк. 9: 59–60).

На втором плане оказываются и семейные связи: «Еще другой сказал: я пойду за Тобою, Господи! но прежде позволь мне проститься с домашними моими. Но Иисус сказал ему: никто, возложивший руку свою на плуг, и озирающийся назад, не благонадежен для царствия Божия» (Лк. 9:61–62). Стоит только учениям и деяниям Иисуса затронуть дела семейные, как чувства евреев оказываются оскорбленными. «Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего, и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестер, а притом и самой жизни своей; тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14:26). «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня» (Мф. 10:37). «Когда же Он еще говорил к народу; матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот, матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто матерь Моя [45] F. Overbeck, Christentum und Kultur — aus dem Nachlaß 1919 ? и кто братья Мои? И указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот, матерь Моя и братья Мои» (Мф. 12:46–49). Мы видим, что тот самый Иисус, чьим именем объявлялось столько «крестовых походов во имя семьи», вынужден был отстраняться от собственного семейства, пытавшегося удержать его в своем кругу.

Именно Матфей, еврейский евангелист, приводит изречение Иисуса, остающееся поистине уникальным для всей древней истории и откровенно скандальным с точки зрения еврейского мировоззрения: «Ибо я пришел разделить человека с отцем его, и дочь с матерью ея, и невестку с свекровью ея». И далее, словно предвосхищая откровения Фрейда, Спаситель добавляет: «И враги человеку домашние его». (Мф. 10:35–36). В наши дни широкое распространение получило мнение, что отношение Иисуса к семейным связям, отрицание их непреложности и безупречности оказалось совершенно уникальным явлением в рамках современной ему культуры. Но разве не это учение прокладывает прямой путь к полному отрицанию эгоизма и самодовольства как в помыслах, так и в поступках? Для того чтобы обрести спасение, человек должен суметь освободиться от всех личных и индивидуалистических настроений и разрушить все препоны эгоизма. До тех самых пор, пока человек не в состоянии освободиться от земной алчности и суетных желаний, он остается прикованным к замкнутому циклу последовательных рождений. Иисус же позволяет себе не заботиться о выполнении бессмысленных, бесполезных и пустых законов и даже нередко нарушает еврейское законодательство. Ведь именно демонстративное пренебрежение законами шабата в конце концов и привело его к распятию.

До прихода на Землю Будда пребывает на небесах, среди богов, в образе духовного существа. Затем, по собственной доброй воле, он снисходит до того, чтобы творить земное благо. Подобно рождению библейского Христа, рождение Будды окружено атмосферой чуда. Ангелы объявляют его Спасителем и предупреждают мать: «На тебя снизойдет вся радость, царица Майя, возрадуйся и исполнись счастья, ведь рожденный тобою младенец — святой!»

В буддизме есть и собственный Симеон. Святой старец Азита предсказывает рождение Будды точно так же, как богобоязненный старец Симеон предрекает приход Мессии. Ведомый Богом, перед смертью предсказатель приходит к новорожденному младенцу, берет его на руки и, исполнившись блаженства, пророчит: «Вот несравненный, недостижимо превосходящий всех человек… этот мальчик достигнет высшего просветления; тот, кто способен созерцать высшую чистоту, приведет в движение колесо мудрости. Он сумеет сострадать и заботиться о благе многих других. Вера его широко распространится».

Симеон тоже берет ребенка на руки и произносит: «Ныне отпущаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром; Ибо видели очи мои спасение Твое, Которое Ты уготовал пред лицем всех народов, Свет к просвещению язычников, и славу народа Твоего Израиля» (Лк. 2:29–32). Даже самые осторожные ученые не сомневаются в том, что евангельские идеи берут свое начало непосредственно в буддизме. Еще во время ученичества Будда свободно владеет священными текстами. Он отправляется в недалекое путешествие, во время которого исчезает. Его начинают искать, и вскоре обнаруживают погруженным в глубокую медитацию. Невозможно не заметить аналогии с двенадцатилетним Христом, которого родители нашли в храме увлеченно беседующим с учеными книжниками.