Сент-Ив д'Альвейдр - Оракулы Великой Тайны. Между Шамбалой и Агартой

Я не скрываю от себя, что это письмо может удивить тех, кто, принадлежа к различным Церквам и университетским и философским школам различных стран, интересовался моими « Миссиями ».

Вследствие всех политических ошибок, которые я отметил в Истории общего Правления Христианства , греческая Церковь, англиканская Церковь, разные протестантские Церкви и все рационалистические школы, вышедшие из наших Университетов, ненавидят Папство.

Не нужно скрывать от себя этой правды или искать какого-либо улучшения этого положения путем политики, создавшей его.

Этот заколдованный круг существует уже давно, и он был признан общественным правом Европы в силу дипломатического постановления, изданного в 1648 году на Вестфальском конгрессе представителями европейских держав.

Я достаточно глубоко исследовал этику и эстетику Христианства и рамидского Цикла, чтобы никто не заподозрил меня в сектантстве.

Вот почему я не боюсь положить перед врагами последующие соображения, будучи уверен, что эти соображения понемногу сблизят этих врагов с принципами социальных Наук и Искусства в этом вопросе.

Кульминационная точка европейского государственного строя, Верховный Понтификат, уже незримо пребывал в римском Епископстве, в итальянском Главенстве, в латинском Патриаршестве и в Соборе духовенства Западной Церкви, как источник жизни пребывает невидимо в четверной оболочке зародыша.

Верховный Понтификат является этим источником жизни; все остальное — только элементы зародыша, его окружившего, чтобы он мог родиться и умереть, а затем воскреснуть от всех стесняющих его составных частей.

Вместе с Понтификатом Пия IX древнее Папство окончательно умерло для политической жизни и для феодальной революции Средних веков.

Начиная со Льва XIII, обстоятельства неполитического характера, совместимые с Верховным Понтификатом, открывают возможность его возрождения.

Но если Папство было вынуждено оставаться национальным и римским, то не может ли быть то же самое с Верховным Понтификатом, если он осуществится интеллектуально и социально?

Теократическая сущность Верховного Понтификата лежит в синтезе и Универсальности всех Наук и Кафоличности всех религий, каковы бы они ни были.

И как иудеохристианское исповедание едино в своем глубочайшем Познавании, так Иудео-Христианство является одним телом в своем божественном принципе и в своем социальном завершении.

Это настолько истинно, не только в области Науки, но и в области исторических подтверждений, что последний Собор нашей латинской церкви добровольно сложил с себя права, чувствуя себя недостаточно сильным, чтобы реализовать или восстановить кафолическую доктрину и Кафоличество в современном Христианстве.

Непогрешимость, в конце концов, является чистым вексельным бланком, который латинские епископы выдают римскому Папству, чтобы освободить Верховный Понтификат от всякого сектантства и чтобы он, в свою очередь, освободил их от их собственного социального бессилия, согласно своему желанию и вдохновению, получаемому от Бога и всего Христианства.

Здесь я обращаюсь ко всем иудеохристианам, не принадлежащим к римскому вероисповеданию, и позволяю себе обратить их особенное внимание на вышеизложенный факт.

Вот его возможные последствия:

Если Верховный Понтиф, поставленный в условия, созданные последним латинским Собором, пожелает использовать в целях синархического преобразования Европы неограниченную власть, предоставленную Пию IX, то он в первый раз имеет полную возможность это сделать.

Он может обнародовать, что, начиная с известного срока, при его жизни всякое возведение в епископский сан или на престол будет иметь необходимым условием Испытание.

Он может требовать, чтобы это Испытание, доступное всем, без различия не только вероисповеданий, но и сословий, представляло собою синтез познаний, приобретаемых в европейских Университетах.

Наконец, в силу своей власти он может постановить, чтобы, начиная с сана Епископа, условия Испытания, но на сей раз носящие уже характер Посвящения, неуклонно продолжались до сана Верховного Понтифа, — и благодаря этому он сможет заранее указать своего преемника, не считаясь ни с вероисповеданием, ни с национальностью.

Тогда, впервые после разделения Церквей на Восточную и Западную, станет возможным осуществление интеллектуального и социального Единства всего Иудео-Христианства.

И впервые с того же времени право суждения об удовлетворительности или неудовлетворительности познаний реализуется в лице Верховного синархического Совета.

Европейские государства смогут без всякой ответственности, под охраной этой высокой интеллектуальной Власти Верховного синархического Совета, опирающегося на общественное сознание Европы, приступить к установлению общего Правосудия, которое заменит собою дипломатическую хитрость и военный антагонизм.

Наконец, под защитой этих двух верховных Советов — Власти просветительной и Правосудия, — императоры, короли и президенты Республик, состоя членами этого последнего, смогут впервые призвать иудеохристианские народы к образованию великого экономического Союза.

Итак, Синархия может быть установлена ex cathedra, под эгидой европейского Верховного Понтификата, доступ к которому будет открыт всем иудеохристианам без различия вероисповедания, образования и национальности.

Такое сверхнациональное преобразование явится ключом от будущего здания всего европейского социального строя.

Оно — тот краеугольный камень, который, говорит Евангелие, был отброшен с того времени, когда политическая монархия в Иудейском Царстве заместила моисеевскую Синархию.

Помимо прочих своих преимуществ, это преобразование ценно также и потому, что оно не затрагивает ни первенства национальных Церквей, ни современного состояния вероисповеданий различных народностей, ни их воспитательных учреждений и первоначальных наставлений в вере.

Таким образом, из самого лона национализма, в котором находят себе смерть политические и феодальные условия папской власти, должен и может возникнуть Верховный Понтификат на благо Вселенской Церкви, т. е. всего социального строя, и преобразовать высшую просветительную Власть.

Его научное преображение явится вершиной социального, Вселенского собора перед взорами не только Urbus, — ибо в настоящее время столько же Urbium, сколько столиц, и европейская Цивилизация не принадлежит исключительно ни одной из них, — но и Orbis, так как дух и реальное существование этой наивысшей функции, называемой Верховным Понтификатом, должны ныне быть универсальны.