Волхв Саньян - Веда. Постижение Руси. Начало XXI века

Все это, конечно, может скрыть нищету бытия — быта духа. Но тут дело даже не в духе. Парадоксально. Лад — это такой блеск сердца, который не слепит, но удерживает судьбы материальной вселенной в таком ладу, что ника­кой даже самый суровый закон вселенной не сможет вло­жить пальцы своего суда в зияющую брешь пустосердечия.

Благо лада в том, что в нем нет ни излишка, ни не­достатка, а только красота равновесия всех частей и нечто больше. Равновесие — это только слабый отблеск Лады на краю вселенной. Если посмотреть в перспективу мира огнен­ного Лады, то можно увидеть, что это равновесие переходит в такое благоговейное изобилие благолучащихся форм, что не дух замирает, а само тело. Ибо оно не найдет такого даже в самых райских уголках земли. Флора и фауна земли даже понятия не имеют, что в такой интенсивности равновесия изо­билия красоты возможно существования чего-либо живого. Но именно оно — живое и имеет в ладе свою кульминацию, именно живая материя, а не превосходящий все живое дух.

Ниагарским водопадом обрушивается монолит совер­шенных миров Лады на сознание воспринимающего. И тело сразу же входит в огненный резонанс с воспринимаемым, ибо миры Лады — сверхматериальны. Ибо материя миров Лады заслужила право перед космическим законом на веч­ное существование.

Именно лад является той фундаментальной силой, ко­торая будет бесконечно по нарастающей укреплять саму ма­терию всех свершившихся форм и состоявшихся в вечности — однажды нашедших и познавших ЛАД.

Столь высокоразвитые в своем совершенстве миры, где материя вечна, совершенна и светла подобно белому огню, сгущенному до состояния драгоценного камня, яв­ляясь ярким выражением и свидетельством существования этой богини, тем не менее, в своих воплощенных существах не дерзают взглянуть тет-а-тет на свою Прародительницу, ибо мир самой Матери отделен от миров ее воплощения не­преодолимым огнем ее белой славы.

Я только отдаю себя на волю всплеска

Бескрайних переливов света.

В огне ликующих

Начал свою надежду я держу.

В моей надежде сотня стрел,

Ей крылья опаляет жажда солнечного ветра.

Стесненный беспредельной высотой,

Я обречён жить глубиной.

Душа моей мечты,

Что я тебе о ней скажу?

Ярила — ее сын, будучи носителем этого огня, все же несет его в иной форме, когда вступает в свои права в дни ве­сеннего равноденствия. Своим огнем, вскрывая и пробуждая землю, распахивая землю вслед идущим за ним строителям — другим богам, кто будет вершить Коло своей судьбой — вечно новой игрой весны-лета-осени. Вся эта игра, пышная в своем изобилии, пройдет на энергиях этой единственной вспышки огня и света несомого Ярилой от своей несравненной Матери.

Луч негой струйной Золотом вливается в окно Его дыхание сквозит через стекло, Пылинок оживляя медленный полёт, Луч утра пробуждение поёт В росинке радугой играя.

Он несет не Ее свет, он несет свой свет, будучи рож­денный от ее света. Его свет столь же невыносим для по­клонников духа, как и огонь света его Матери. Его огонь не несет лад, скорее, он несет разрушение — это послание лада. Рухнет все, что не было свершено в ладу. Ибо игра зимних богов — это всего лишь красивая фантазия, кото­рая будет напрочь стерта пред ликом Ярилы. В мирах Лады нет фантазий, там все слишком реально, именно поэтому эти миры — Миры бесконечного лета. Ярила аскет, и мир его доступен только аскетам. Там нет живых существ как в мирах Лады. Там духи, стихии, стихиалии и прочая «жив­ность». Там бесконечное сплетение корней огня, из которых вырастают стволы жизни, на которых распускаются ветви судеб и зреют плоды кармы. Стволами, ветвями, цветами занимаются другие боги. Знавал двух помощниц Лады на наших землях, звали их Лелей, да Живой. О Леле вообще трудно говорить, лично мне. Эту лучшую из богинь, воз­можно, уже не удастся реанимировать, а о Живе пробовал писать, что-то получилось, но сам я не в восторге, эти пере­живания на меня давно находили:

Чуть свет забвенья брезжит в сердце

Твое посланье Мать

Протуберанцем прорвет пространств безмерные слои

И будет снова — покой,

Сжигающий златые бездны Солнца

Из центра мирозданья,

Что трепещет изнутри

Я ждал тебя века,

Века взывал я жизнями к тебе...

Твой образ Мать

Слезами не опишешь

И в памяти не вызовешь —

Его там нет

Лишь только памятный завет:

Себя я в прошлом оставляю.

Если быть совсем откровенным, то когда я пришёл в лес проводить свой первый огненный ритуал Ладе, я не знал путей к ней в духе. Я просто постарался сделать все свои действия как можно более ладно. К тому моменту я уже неплохо управлял первоэлементами, мог свободно пере­мещаться в пространствах тонких миров, но я предощущал несоизмеримое величие сей богини, и просто шёл на авось. Поэтому, в самом начале ритуала на тонком плане явился (вообще по жизни я не склонен к видениям любого рода) вполне реально муж в белой грубовато-простой одежде, бе­лые волосы, борода, усы, голубые ясные глаза, не стар. Пре­красен в общем, по-русски. Чувствовалось, глубоко мудр он был. И сфера тонкого плана, из которой он явился, как-то соотносилась с данной точкой физического пространства. Вообще, надо отметить, что это были как раз те места, где, как предполагалось, подвижничал старец Фёдор, а может и сам Клюев туда добирался. Вообще, этот житель мне пока­зался времён более древних. Он сел рядом. Я его восприни­мал как бы боковым зрением, но видел его ясно, даже как-то тепло его ощущал, близок он мне был — как родной. Он всем своим бытием попросил меня точно сформулировать, какого результата я ожидаю от своих действий. Насколько я смог сконцентрировать свою мысль я дал ему увидеть своё стремление понять смысл той реальности, что русский народ называл Ладой. Я желал увидеть эту реальность ровно на­столько, насколько мне позволяли мои органы восприятия. Он в тишине явил, что показать сие он не в силах, что это очень высокая реальность, но подготовить мои тонкие тела своим присутствием он сможет ровно настолько, что я смогу узреть направление в тонком мире, которое сможет меня ве­сти в сторону этой непередаваемой реальности. И далее мы с ним некоторое время сидели у огня кострища в совместном созерцании. Так я сделал свой первый шаг в сторону этой наивысочаишеи реальности. И сейчас для меня эта богиня трудно постигаема. И надо отметить, что вот так откровенно с тонкого плана мне помогали только в исключительных слу­чаях. Реальность жестко настаивала на том, что всё движе­ние в духовных пространствах Русских богов должно было осуществляться максимально самостоятельно, вот я и писал свои зачины.

Ведь время неслышно — так утро прошло,