Рудольф Штайнер - Низвержение духов Тьмы. Духовные подосновы внешнего мира

Самым интенсивным, самым проникновенным, но и, хотелось бы сказать, в познавательно–теоретическом отношении самым ужасающим образом это сказывается, когда знакомятся со многими умершими, которые пришли в духовный мир, — будь это в последние десятилетия XIX века или в первые десятилетия XX века. Среди них находятся множество душ, которые здесь в суете земной жизни, в погоне и стремлении к материальному, не имели возможности пробудить свое сознание воздействием спиритуальных импульсов. Многие прошли через врата смерти, не имея ни малейшего представления о тех понятиях и идеях, на которые указывают эти импульсы. Если бы здесь на земле, прежде чем эти души прошли врата смерти, для них существовала бы возможность принять спиритуальность в свои представления и в свои понятия, то они пронесли бы ее через врата смерти. Это та ценность, в которой они нуждаются после смерти. Но ее они не смогли получить.

Знатоку духовной истории — так называемой духовной истории последних десятилетий XIX века и первых десятилетий XX века — прекрасно известно, что слово «дух» ни разу не было правильно применено: его применяли к самым разным вещам, но только не к тому, чем действительно является дух. Так что души не имели здесь никакой возможности познать дух. И они должны были это компенсировать. Теперь, когда они через врата смерти вступили в духовный мир, они испытывают страстную жажду. Чего же так страстно жаждут эти души, которые прожили здесь жизнь в материализме? Они жаждут принести разрушительные силы в физический мир. В этом состоит компенсация.

Невозможно разделаться с такими вещами при помощи удобных понятий. Если стремятся в этой области познать реалии, то надо возыметь чувство к тому, что в египетских Мистериях называлось железной необходимостью. Это устрашает, но необходимо, чтобы разрушение имело место, ибо прошедшие через врата смерти тоскуют по разрушительным силам, в которых они могли бы жить, после того, как здесь они не смогли получить компенсации при помощи спиритуальных импульсов.

Порядок из хаоса возникнет не раньше, чем люди решат действительно вместить в свои души эти серьезные истины, а также допустить эти серьезные истины в идеи, которые пронизывают политику современного мира. И если эти истины звучат пессимистически и вы думаете: как далеко еще человечество от подобных требований, — то вы правы. Но пусть из этого правомерного пессимизма последует внутреннее требование, причем это должно быть бодрствующим требованием, когда у вас возникает возможность, — в том жизненном положении, в которое вы поставлены, — пытаться пробуждать души в направлении, в котором духовная наука может посылать свои импульсы. Конечно, наше время дает тому мало возможностей, но надо действительно честно и откровенно, в доступной тому или другому форме, обращать внимание на факт, что современность вызывает у умерших стремление, резонирующее с тем, что мы, живущие здесь на физическом плане, переживаем с таким ужасом.

Если обдумать, насколько удобно так живописать своим ближним сферу, в которую вступает человек, прошедший врата смерти, если проследить за елейными проповедями — а в наше время и политики пошли по стопам проповедников — с их удобными представлениями о духовном мире, то можно составить себе живое представление о том, насколько далеко от действительности удобное тщеславие ведущих людей современности. Когда слушаешь речи таких ведущих людей, — а эти ведущие люди в жизни как раз отмечены тем, что они весьма далеки от того, чтобы управлять, а, наоборот, сами управляются всевозможными бессознательными силами, причем редко правильными, — и когда сравниваешь эти речи с тем, что необходимо современности, тогда видишь, насколько серьезна, бесконечно серьезна ситуация.

Ведь наш физический мир непосредственно граничит с другим, сверхчувственным миром. И никогда не было столь интенсивным воздействие этого метафизического мира, как в наше время. Только люди не замечают этого; его не замечают даже тогда, когда оно становится ужасающим, устрашающим, когда оно выворачивает душу. По современному миру проносятся столь мощные пропагандистские лозунги, что, собственно, великое множество людей должно было бы насторожиться. Но, как правило, этого не наблюдается, по крайней мере, не заметно, чтобы это происходило.

Некоторые из наших друзей могут припомнить, как часто за последние три года [4] Смотри, например, «Истины развития человека и человечества» (ПСС. Т. 176). я обращал внимание на то, что, когда в будущем — к сожалению, современные критики этого не делают, хотя вполне могли бы, — будет написана история этой так называемой войны, невозможно будет употребить те же самые методы — эти сказки, эти легенды, как их ни назови, — которыми в наше время пишется история. Нынешнее историческое исследование возникает благодаря тому, что ученые господа, как их величают в миру, просиживают месяцы, годы, десятилетия в библиотеках, штудируют дипломатические документы, чтобы написать исторические труды. Должно настать время, когда исторические исследования, возникшие таким способом, по большей части превратятся в макулатуру. Историю последних лет невозможно будет написать таким методом, если у человека голова в порядке. Ибо причины современного хаоса никогда не раскроются тем, кто до сих пор писал историю, но только тем, кто имеет живое чувство того, что это значит, когда достойный сочувствия человек нашего времени поставлен перед судом и вынужден бросить в лицо обвинителям горькие слова, итог его состояния: это произошло и в это мгновение я потерял рассудок! Эти слова произнес Сухомлинов [5] Сухомлинов Владимир Александрович (1848–1926) — к моменту начала войны военный министр. Вместе с шефом генерального штаба Янушкевичем и министром внешних сношений Сазоновым он нес наибольшую ответственность за неудачную мобилизацию русской армии 29 июля 1914 г., когда был проигнорирован ясный приказ царя в последний момент отказаться от мобилизации. После падения царизма в этой связи Сухомлинов предстал перед судом. Согласно газете «Новое время», на этом процессе он сделал следующее заявление: «В этот день я был близок к потере рассудка». См. «Сухомлинов — русская мобилизация в свете служебных документов и протоколов процесса» (Берн, 1917). , человек вполне достойный, собственной персоной: там он потерял рассудок.

В это же самое время много других потеряли свой рассудок, не он один. Что же это за миг в ходе времен, который может быть определен тем, что люди вынуждены утверждать: они потеряли рассудок? Это тот миг, когда Ариман со своим воинством находит доступ к роду человеческому и к человеческим деяниям. Когда человек бодрствует в своем сознании, когда это сознание ни в коей мере не является пониженным и парализованным, тогда ни Ариман, ни Люцифер не имеют к нему доступа. Но когда оно понижено, когда к нему надо применять формулу: я потерял рассудок, — в этот момент Ариман со своим воинством вступает в мировую историю. Тогда происходят вещи, которых не записывают в дипломатические документы, тем более — замечу в скобках — что за последние десятилетия во всем мире в них написано поистине мало чего разумного. Но независимо от того, что происходит в наше время и что привело к этому хаосу, ведь действуют не только люди, здесь, прежде всего, участвуют ариманические существа, которые ищут доступ к человеку через понижение его сознания. Я знаю, что многим из сидящих здесь доподлинно известно, что сразу после начала нынешней мировой катастрофы я давал такое разъяснение: когда хотят говорить о причинах этой катастрофы, не надо этого делать, опираясь на документы, а необходимо в связи с этими мировыми событиями указывать на тот факт, что Ариман духовным образом нашел доступ к человеческой истории.