Вадим Розин - Эзотерический мир. Семантика сакрального текста

… Будут разработаны системы воспитания и раскрытия в человеческом существе потенциально заложенных в нем органов духовного зрения, духовного слуха, глубинной памяти, способность к произвольному отделению внутренних, иноматериальных структур человека от его физического тела. Начнутся странствия по иноматериальным мирам, по открывающимся слоям Шаданакара; то будет век Магелланов планетарного космоса, Колумбов духа».

Но, конечно, без встречных усилий, совершенствования самого человека ни одна из этих задач не будет решена.

«Провиденциальные (божественные) силы, — подчеркивает Андреев, — всегда на страже. Они готовы всегда прийти на помощь каждому из нас. Они постоянно трудятся над каждым из нас — над его душой и его судьбой. Каждая душа — поприще их борьбы с демоническими силами, с демоническим началом, и вся жизнь души — непрерывная цепь выборов, встающих перед «Я», выборов, усиливающих или парализующих помощь ему со стороны светлых начал.

Душа подобна путнику, перебирающемуся через шаткий мостик. С другого берега протягивается к ней рука помощи, по чтобы принять эту помощь, путник должен протянуть руку и сам. Такой рукой, протягиваемой навстречу Силам Свега, является каждый благой выбор, каждый правый поступок и каждое светлое движение души».

В другом месте Андреев связывает этот выбор с методикой «духовного делания», «самосовершенствования», «просветления». В этой методике соединены как идеи йоги, так и исихастского учения.

«Впереди брезжит даже возможность таких исторических стадий, когда эта методика придет к некоторому первенствованию. Я подразумеваю не столько дискредитированные вследствие ряда недоразумений понятия магии или оккультизма, сколько понятие духовного делания. Различные системы и школы этого рода имеются во всех высокоразвитых религиях. Разрабатывая веками практику воздействия воли на человеческий организм и на внешнюю материю, подводя человека к этому лишь после длительной нравственной подготовки и многостороннего искуса, они поднимали и поднимают сотни, может быть, даже тысячи людей до того, что в просторечии именуется чудотворчеством. Эту методику, крайне трудоемкую и вызывающую жгучую ненависть современных филистеров, отличает один принцип, науке чуждый: принцип совершенствования и трансформации собственного существа (вследствие чего физический и эфирный покровы личности становятся более податливыми, эластичными, более послушными орудиями воли, чем у нас)».

Не чужд Андреев и обычного европейского взгляда на совершенствование человека, состоящего в культивировании его личности и творчества, более того, саму культуру он считает аккумулятором творчества.

«Учение Розы Мира указывает на абсолютную ценность личности, на ее божественное первородство: право на освобождение от гнета бедности, от гнета агрессивных обществ, на благополучие, на все виды свободного творчества и на обнародование этого творчества, на религиозные искания, на красоту. Право человека на обеспеченное существование и пользование благами цивилизации есть такое врожденное ему право, которое само по себе не требует отказа ни от свободы, ни от духовности. Уверять, будто бы здесь заключена какая-то роковая дилемма, что для достижения всего только естественных, само собой разумеющихся благ надо жертвовать личной духовной и социальной свободой — это значит вводить людей в обман.

Учение укажет и на долженствование личности: на последовательное расширение сферы того, что охватывается се любовью, на возрастание, умножение и просветление того, что создается ее творчеством. Творчество, таким образом, оказывается и нравом, и долженствованием. Я до сих пор не могу понять, каким образом эта воистину божественная способность человека не встретила должного отношения к себе ни в одной из старинных религий, кроме некоторых форм многобожия, в особенности эллинского. Кажется, только в Элладе умели боготворить не только произведения искусства, но и саму творческую способность, именно творческую, а не производительную…

… Во всяком случае, творчество, как и любовь, не есть исключительные дары, ведомые лишь избранникам. Избранникам ведомы праведность и святость, героизм и мудрость, гениальность и талант. Но это — лишь раскрытие потенций, заложенных в каждой душе. Пучины любви, неиссякаемые родники творчества кипят за порогом сознания каждого из нас. Религия итога будет стремиться разрушить эту преграду, дать пробиться живым водам сюда, в жизнь. В поколениях, ею воспитанных, раскрывается творческое отношение ко всему, и самый труд станет не обузой, но проявлением неутолимой жажды создавать новое, создавать лучшее, творить свое. Все последствия Розы Мира будут наслаждаться творческим трудом, обучая этой радости детей и юношество. Творить во всем: в слове и в градостроительстве, в точных пауках и в садоводстве, в украшении жизни и в ее умягчении, в богослужении и в искусстве мистериалов, в любви мужчины и женщины, в пестовании детей, в развитии человеческого тела и в танце, в просветлении природы и в игре. Потому что всякое творчество, кроме демонического, совершаемого во имя свое и для себя, есть бого-сотворчество: им человек поднимает себя над собой, обоживая и собственное сердце, и сердца других…

… Если не вдаваться сейчас в разграничение понятий культуры и цивилизации, то можно сказать, что культура есть не что иное, как общий объем творчества человечества. Если же творчество — высшая, драгоценнейшая и священнейшая способность человека, проявление им божественной прерогативы его духа, то нет на земле и не может быть ничего драгоценнее и священнее культуры; и она тем драгоценнее, чем духовнее данный культурный слой, данная культурная область, данное творение. Культура общечеловеческая еще только возникает…».

Конечно, все это — утопия, идеал, но какие заманчивые, как бы хотелось, чтобы для их осуществления были необходимые условия. Иногда, действительно, хочется сказать всем людям: давайте жить по-человечески, светло и красиво, подумаем друг о друге, откажемся от излишнего, поможем нуждающемуся и страждущему, будем жить разумно, по любви. Часто кажется, что все мы едины и стремимся жить так, как, скажем, живет образованный, воспитанный, духовный интеллигент (в эпоху Розы Мира, говорит Андреев, «очертания интеллигенции совпадут с очертаниями всего человечества»), и только какой-то злой рок, ужасное недоразумение мешает нам стать самим собой. Если бы! Духовных, просветленных интеллигентов не так уж много, к тому же интеллигенция — совсем не идеал для человечества.

«Чистая духовность и чистая человечность, — писал с сожалением Н. Бердяев, — мало доступны людям. Чистая человечность кажется среднему человеку чуждой, далекой и недоступной. Чистая человечность — божественна, желанна Богу». Но к чему сожаления — чего нет, того нет. А культура тем и хороша, что в ней есть все: и архаические элементы, и средневековые, и мещанские. Есть «рафинированная культура» и невежество. Есть грешники и праведники… И все это культура — принципиально неоднородная, негомогенная; в культурном «солярисе» кипят страсти, сталкиваются противоречивые устремления, кристаллизуются устойчивые формы и закономерности (увы, определяемые не только разумом и любовью). Конечно, и разум, и любовь наличествуют в культуре, но наряду со многим и многим другим.