Вадим Розин - Эзотерический мир. Семантика сакрального текста

«… в этой жизни Бог дан людям только как идеал (как правда, истина, красота, любовь, свобода, подвиг), в качестве реальности же дана необходимость, дано страдание, дан грех, т. е. дано зло. Зло — в этой жизни, Бог — в той. Но от нас самих зависит, чтобы и в этой жизни зла не было, чтобы оно уменьшилось или исчезло совсем. Это и будет (если будет) конец истории и начало метаистории». «Иной мир, — говорит Бердяев, — есть наше вхождение в иной модус, в иное качество существования. «Иной мир» есть просветление и преображение нашего существования, победа над падшестью нашего времени… Апокалипсические пророчества условны, а не фатальны, и человечество, вступив на путь христианского «общего дела «, может избежать разрушения мира, страшного суда и вечного осуждения». Впрочем, и Андреев не отрицает значение светлой направленности усилий самого человека, однако последнее слово в его учении все же остается, как ни странно, даже не за Богом, а за необходимостью, законом, которому Бог подчиняется (хотя он его сам же и сотворил). Анализируя «проблему происхождения зла», Андреев пишет:

«Он (Бог) абсолютно благ.

«Он всемогущ», — добавляло старое богословие.

Но, если Он всемогущ, Он ответствен за зло и страдания мира, значит, Он не благ.

Казалось бы, выйти из круга этого противоречия невозможно.

Но Господь творит из Себя. Всем истекающим из Его глубины монадам неотъемлемо присущи свойства этой глубины, в том числе абсолютная свобода. Таким образом, божественное творчество само ограничивает Творца, оно определяет Его могущество той чертой, за которой лежат свободы и могущества Его творений. Но свобода потому и свобода, что она заключает в себе возможность различных выборов. И в бытии многих монад она определялась их отрицательным выбором, их утверждением только себя, их богоотступничеством. Отсюда то, что мы называем злом мира, отсюда страдание, отсюда же то, что эти зло и страдание могут быть преодолены. Законы оберегают мир от превращения в хаос. Сами демоны вынуждены считаться с ними, дабы миры не распались в пыль. Поэтому они не опрокидывают законов, по утяжеляют их. Законы слепы. И просветлены они могут быть не во мгновение ока, не чудом, не внешним вмешательством Божества, но длительнейшим космическим путем изживания богоотступническими монадами их злой воли».

Не правда ли, удивительное рассуждение и видение. Оказывается, Бог не всемогущ. Он даже весьма ограничен. Но чем? Собственной природой, которая выступает именно как Природа, т. е. имеет неизменные, вечные законы. Таких законов по меньшей мере четыре. Первый закон — это закон «творения» (Бог Андреева не может не творить монады, христианский же Бог может все), второй закон — это поддержание принципа «свободы воли» (его тоже нельзя нарушить, хотя христианский Бог его нарушал и не раз), третий закон это закон «жизни каждой монады». В соответствии с ним каждая богосотворенная монада проходит определенный жизненный цикл, путь: приобретает материальное облачение, сходит («спускается», как говорит Андреев) в планету или другое космическое тело, участвует в ее жизни, развивается и просветляется, переходя из одних слоев планеты в другие («восхождение» вверх), и, наконец, возвращается просветленной к Богу. Конкретно, на нашей планете человеческие монады — «неделимые бессмертные духовные единицы, высшие «Я» людей» при спуске последовательно приобретают все более плотное «одеяние». Сначала они облекаются в наитончайший материальный энергетический покров, далее из материальности пятимерных пространств создают свой «шельт», затем — астральное тело.

«Оба эти облачения, — пишет Андреев, — часто объединяются в нашем представлении под словом «душа» (далее он поясняет, что шельт является эмпирическим «Я», живущим в этом мире, сама же монада подобно ангелу-хранителю следит за этим «Я» издалека — В. Р.). Уже при рождении астрального тела помимо монады в творении принимает участие великая «стихиаль» — Мать-Земля. Она участвует и при создании следующего облачения — «эфирного» тела. Без него невозможна никакая жизнь в мирах трех и четырех измерений. Другая великая стихиаль — «Лилит» (частично демонизированная Люцифером) ваяет из трехмерной материальности «физическое тело».

Воздействие самой монады в этом акте через шельт заключается в том, что она данному звену рода дает индивидуальность. Так завершается процесс спуска; начинается процесс восхождения. Физическое тело может приниматься монадой однажды или снова и снова, много раз. Эфирное создается наново только в том случае, если носитель, подпав под закон возмездия, принужден был совершить путь по кругам великих страдал и т. А в восходящем пути эфирное тело сопутствует носителю по всем мирам Просветления, вплоть до затомисов — обителей просветленного человечества, небесных градов мегакультур. Состоит оно из жизненной субстанции, не универсальной, по разлитой по всем трехмерным и четырехмерным мирам. Памятуя о древнейшем откровении человечества, ее справедливо было бы назвать арунгвильтой-праной.

Астральное тело сопутствует носителю выше, включая сакуалу «Высокого Долженствования», а еще выше остается только шельг, просветленный до конца и слившийся с монадой в единство. Тогда монада покидает Ирольи и, облеченная предельно истонченным шельтом, вступает на лестницу наивысших миров Шаданакара».

И наконец, четвертый закон, который можно назвать законом «борьбы» светлых сил с темными: подчиняясь ему, Люцифер и демонические силы стараются захватить и разрушить миры, которые создаются Провиденциальными силами. На нашей планете борьба темных сил со светлыми протекает весьма драматично. Вот как ее описывает Андреев.

«Великий демон, один из сподвижников Люцифера, вторгся в Шаданакар с полчищами меньших. Имя его Гаггуигр. То была длительная и упорная борьба: она увенчалась его частичной победой. Изгнать силы Света из брамфагуры ему не удалось, однако удалось создать несколько демонических слоев и превратить их в неприступные цитадели. Ему удалось вмешаться в процесс возникновения и развития жизни в земном Энрофе и поставить на животном царстве свою печать. Планетарные законы, с помощью которых начинали создавать органическую жизнь в Энрофе силы Света, исказились неузнаваемо. Ложно и кощунственно приписывать Божеству законы взаимопожирания, возмездия и смерти. Бог есть Свет и пег в нем никакой тьмы…

Взаимная борьба демонических монад, победа сильнейшего, а не того, кто более прав, и низвержение побежденного в пучину мук — этот закон люциферических сил отобразился на лице органического мира Эпрофа, выразившись в законе «борьбы за существование». Всякое страдание существа, всякая боль его и мука дают излучение — и здесь, в Энрофе, и гам, в мирах посмертия. Всякое его чувство, всякое волнение его душевного естества не может не давать соответствующего излучения. Излучения злобы, ненависти, алчности, похоти животных и людей проникают в демонические слои, восполняя убыль жизненных сил у различных классов и групп его обитателей. Но этих излучений едва достаточно, чтобы они восполняли убыль сил именно у отдельных демонических сообществ.