Вадим Розин - Эзотерический мир. Семантика сакрального текста

Другая группа демонических слоев, расположенных на противоположной от Дна стороне, ближе к людям — это миры «возмездия». В эти миры человек попадает после смерти, следуя закону кармы, при этом действует своеобразный природный механизм. Его работу Андреев описывает так:

«Механическая сторона действия закона Возмездия остается, конечно, неизменной всегда и везде: она состоит в том, что нарушение нравственных законов влечет за собой утяжеление эфирного тела совершившего. Пока он жив, утяжеленное эфирное тело остается как бы на поверхности трехмерного мира; при этом тело физически играет роль спасательного круга для утопающего. Но как только связь между ними разрывается смертью, эфирное тело начинает погружаться глубже и глубже, из слоя в слой, пока не достигнет равновесия с окружающей средой. Таков в основном механизм. Но есть и существа, которые следят за его безотказным действием: блюстители кармы. Это совсем особая категория; среди разнообразных демонов Шаданакара это — пришельцы. Когда демонические полчища планеты Дайи были изгнаны из ее брамфатуры прочь в брамфатуру ее спутника, а спутник вскоре затем погиб и превратился в стаю мертвых кусков — астероидов, его демонические обитатели рассеялись по мировому пространству в поисках новых пристанищ. Часть их вторглась в Шаданакар, заключив некое подобие договора с силами Гагтунгра. Это существа высокого интеллекта, но с холодной, как лед, сферой чувств. Им равно чужды ненависть и любовь, злоба и сострадание. Они взяли на себя заботу о механизме кармы, восполняя убыль своих жизненных сил эманациями душевных мук тех людей, что после жизни в Энрофе принуждены спускаться в Скривнус, Ладрев и Мород — верхние слои чистилищ. Размеры этих существ огромны; они полупрозрачны и серы, как мутное стекло; тела их прямоугольны, а в мордах, как это ни странно, есть сходство с мордами сторожевых собак — торчащие уши и зорко наблюдающие глаза. С силами Света они вступают в борьбу только тогда, когда эти силы предпринимают труд по смягчению законов кармы и преобразованию чистилищ».

Собственно миры Возмездия образуют две группы — чистилища и ад. В чистилище попадают те, кто имел грехи и проходит разные стадии очищения и осознания (раскаяния). Вот, к примеру, два из таких миров.

«Повествование достигло Агра, слоя черных паров, между которыми вкраплены, как острова, черно-зеркальные отражения великих городов Энрофа. Этот слой, как и все чистилища, не имеет космической протяженности. Поэтому здесь нег ни солнца, нилуны, ни звезд: небо воспринимается как плотный свод, окутанный постоянной ночью. Некоторые предметы светятся сами, тускло светится и земля, точно пропитанная кровью. Цвет здесь преобладает один: в Энрофе мы не способны видеть его, и по впечатлению, производимому им, он скорее всего напоминает темно-багровый. Кажется, это самый невидимый свет, который в физике называется инфракрасным.

Я очень немного, едва-едва знаком с инфра-Петербургом. Помню, что там тоже есть большая, черная, как тушь, река и здания, излучающие кроваво-красное свечение. Это подобно отчасти иллюминациям наших праздничных ночей, но жутким подобием. Внешний облик тех, кто пал в этот мир, напоминает до некоторой степени облик гномов; человекоподобие еще сохранено, по формы уродливы и убоги. Рост уменьшен, движения замедленны. Никакой материальности, заменяющей одежду, их тело уже не излучает; царствует беспомощная нагота. Одно из мучений Агра — чувство бессильного стыда и созерцание собственного убожества. Другое мучение в том, что здесь начинает впервые испытываться терпкая жалость к другим подобным и приходит понимание своей доли ответственности за их трагическую судьбу.

Третья же мука этих несчастных — страх. Оп порождается наличием в Агре еще других существ, хищниц демонической породы: они называются волграми. Когда мы приблизились к зданию, составляющему темноэфирное тело Инженерного Замка, я различил неподвижно сидящее на его крыше существо, огромное, величиной с ящера мезозойской эры. Оно было женского рода, мешковатое и рыхлое, с серою, ноздреватою кожей. Сиротливо прижавшись к башне и обняв ее правой лапой, бедняга неподвижно смотрела перед собой совсем пустыми, как мне показалось, глазницами. Она была глубоко несчастна. По-моему, ей мучительно хотелось кричать или выть, но ни рта, ни пасти у нее не было. Впрочем, чревато опасностями могло быть самое чувство жалости к ней: лукавая хищница подстерегала жертву, и жертвой мог сделаться всякий из тех, кто были людьми. В зверином страхе перед волграми бедные гномы прятались по темным углам или прокрадывались, затаив дыхание, у подножья зданий, облюбованных этими чудовищами. Быть пожранным, вернее, всосанным волгрой через ее пористую кожу, значило умереть в Агре, чтобы затем возникнуть еще ниже, в Буствиче или страшном Рафаге…

Иногда встречается здесь совсем иное: местами ландшафт разнообразится светящимися пятнами, похожими на огромные гнилушки. Что-то от трупной зелени есть в них… Это в Агр просвечивает другой слой, расположенный ниже: Буствич. Там все гниет, но никогда не сгнивает до конца; в состоянии, сочетающем гниение заживо с духовной летаргией, и заключается мука Буствича. В Буствиче развязывают узлы своей кармы те, чья душа, отяжеленная тяготением к неозаренному ничем плотскому, не выработала за свою жизнь на земле никакого противовеса. Здесь пленника гложет удручающее отвращение к самому себе, потому что эфирное тело превратилось в подобие кала. Ибо, как это ни страшно и ни омерзительно, но Буствич, в сущности, есть не что иное, как нечистоты волгр.

К душевным мукам здесь начинает присоединяться и телесная: способность пленников к движению крайне ограниченна, как и их способность к самозащите. А самозащита насущно необходима любому из них, ибо рядом с ними здесь обитают между двумя воплощениями в одном из демонических стихиальных миров облаченные в темноэфирные тела души мелких человекоподобных демонов. Здесь они имеют вид человеко-червей, а размерами напоминают кошку. Заживо, медленно, понемногу пожирают они в Буствиче тех, кто когда-то были людьми в Энрофе».

Миры ада еще страшнее; и чтобы не утомлять читателя, мы их, подобно испуганному ребенку, который отворачивается от нехорошего героя в сказке, пропустим все, кроме последнего.

«Описание подошло к последнему из слоев — кладбищу Шаданакара. Мне никак не удавалось расслышать точно его наименование: иногда казалось, что оно звучит, как «Суфэл», иногда же более правильным мне казалось «Суфэтх», и вопрос остался нерешенным. Сюда из нижних страдалищ спускаются упорствовавшие во зле. Здесь их скорлупы — остатки шельта — покидаются монадами. Монады выпадают из Шаданакара вообще, чтобы начать все сначала в непредставимых пространствах, временах и формах. И все же это лучше, чем провал сквозь Дно Шаданакара на Галактическое Дно: здесь монада, по крайней мере, не выпадает из Космического Времени.