Артемий Балакирев - Грааль как символ и надежда

Но далеко не все с этим согласны. Некоторые авторы ищут источники истории святого Грааля на Востоке. Вернее, у мусульман-шиитов. По их мнению, описание крепости Грааля у Альбрехта Шарфенберга напоминает Аламут, крепость «Горного старца», предводителя асассинов. Асассины были мусульманским «ответом» рыцарским орденам. Их вождь велел воздвигнуть недоступную крепость с великолепными садами. «Горный старец» постарался, чтобы эти сады соответствовали описанию рая из Корана. Побывавшие в «раю» асассины были готовы на все, чтобы вновь туда вернуться. И чем опаснее было их задание, тем больше была надежда на возвращение в эдем «Горного старца».

Представители этой теории, разыскивающие следы Грааля на Востоке, кроме всего прочего ссылаются на значение, которое приобрел в некоторых историях святого потира город Саррас. Хотя некоторые искали его все-таки на юге Франции.

Опирались представители этой теории на Вольфрама фон Эшенбаха. Как же без него-то!

Например, они сравнивали его камень Грааль с «черным камнем» Каабы, важнейшим святилищем ислама в Мекке. В конце концов, согласно обеим легендам, и тот и другой камни «доставлены» на землю ангелами. К этому добавим, что изображенный Вольфрамом фон Эшенбахом Гамурет, отец Парсифаля, борется за калифа Багдадского. Помимо всего прочего, Эшенбах использует целый ряд арабских понятий, например, при ссылках на планеты. Название платка, на котором выносится Грааль, также происходило от арабского слова.

Другие исследователи ищут следы Грааля не просто на Востоке, а на доисламском и даже дохристианском Востоке. Например, в сирийских вегетативных обрядах или даже в египетском культе Осириса.

Есть еще одна версия, по которой родина Грааля находится в Древней Персии. В связи с катарами мы уже говорили о том, что эта ересь напоминает манихейскую, создателем которой был Мани, в свою очередь опиравшийся на учение Заратустры (ок. 628–551 годов до н. э.). В данном учении друг другу противостоят два принципа: принцип Света, представляемый Ормуздом, также называемым Ахурамаздой, и принцип Тьмы, воплощенный в Ахримане.

Ученый по имени Фридрих Зухчек обнаружил связь персидского рассказа под названием «Персифаль-наме» с манихейской «Историей жемчужины» и «Парсифалем» Вольфрама фон Эшенбаха. В манихейской «Истории жемчужины» юноша-сирота отправляется на Восток, чтобы найти волшебную жемчужину. Она находится в крепости на горе Шальвадеа (по-французски это звучало бы как Mont Schalwadea). Это из нее Эшенбах «создал» свой Мунсальвеш.

В этой теории есть еще один интересный момент: описание огня, в котором кузнец Трибоет ремонтирует меч Парсифаля. Это не совсем обычный огонь, а голубое пламя, равного которому нет. Огонь сей не потушить. Все это напоминает о храмах парсов, возводимых рядом с источниками природного газа: их религия одновременно была и культом огня.

Отто Ран прекрасно знал теорию Зухчека. Он видел эту странную общность между северными, кельтскими божествами и Ахурамаздой с Ахриманом. Ран исходил из того, что первые катары на юге Франции были друидами, обращенными манихейскими миссионерами в свою веру.

Правда, согласно Рану, Мани не только имя персидского религиозного деятеля, но и название драгоценного камня, о чем говорится в известнейшей буддистской молитве «Ом мани падме хум». Переводится она как «драгоценность в цветке лотоса». Морис Мэгре, ознакомившись с теорией Рана, даже скажет, что катары были обращены миссионером с Тибета в… буддизм.

Так далеко не заходил даже Ран. Для него Мани был камнем Грааля у парсов и Эшенбаха, символом любви.

Так был ли Парсифаль парсом? «Парс» переводится как «чистый», точно так же, как и «катар». Так, может быть, слово «парс» — это корень имени Парсифаль? Именно поэтому Отто Ран цитирует катарскую легенду, согласно которой следы Грааля следует искать на Востоке.

Точно так же, как и следы ариев, на которых постоянно ссылались нацисты? И которые в 1500 году до Рождества Христова частично рассеялись по Индии и Европе?

А для чего ссылались на них нацисты? Чтобы доказать, что Парсифаль был парсом и соседом ариев? Было ли это причиной особой любви национал-социалистического движения к «Парсифалю» Вольфрама фон Эшенбаха? Потому что его «происхождение» полностью вписывалось в рамки их идеологии? Так, значит, Отто Ран «дул» в ту же самую дуду, что и идеологи национал-социализма?

Неужели «Парсифаль» Вольфрама фон Эшенбаха и в самом деле порождает столь опасный образ мышления — национал-социалистический?

Все не так просто. Хотя и верно: определенный дуализм в историях святого Грааля присутствует. Еще Кретьен де Труа подмечает весьма многозначительную деталь: одна створка волшебной крепости сделана из слоновой кости, а другая — из эбенового дерева. Копье, которым у Эшенбаха был ранен Анфортас, также уменьшает его боль. Любовь к королеве превращает Ланселота в героя и грешника. Кундри говорит о своем жутком уродстве, хотя она в нем великолепна и наряжена по новейшей моде. Грааль исцеляет и кормит, но может и ранить. Его появление при дворе короля Артура может считаться зенитом славы Артура, но одновременно с этим служит сигналом скорой гибели королевства.

Ни один другой автор Грааля не заходит так далеко в своих изысканиях, как это делает Вольфрам фон Эшенбах. Рыцарь Гламофланц, возлюбленный сестры Гавейна, виновен в смерти первого мужа Оргелузы. Позднее Оргелуза найдет свое счастье именно с Гавейном.

У Эшенбаха иногда невозможно отделить добро от зла. Средневековье вообще любило спекулировать многозначностью этических понятий. Так, мыслители того времени утверждали, что крест Христа был сделан из древесины древа Познания, то есть дерево, повинное в изгнании первых людей из рая, послужило для спасения их потомков.

Именно «Парсифалю» Вольфрама фон Эшенбаха, который лег в основу столь любимой Адольфом Гитлером оперы «Парсифаль», можно бросить еще один упрек: он породил так называемое сознание элиты. Ведь орден Грааля состоял исключительно из «избранных», чьи имена появились на камне. Вроде бы все ясно.

Вот только с самим Эшенбахом не все так понятно. Ну неясно, насколько у него избран сам Парсифаль. Ведь герой не обращает никакого внимания на «приговоры» Кундри. Именно она говорит герою о том, что он проклят, потому что во время своего первого визита в крепость Грааля не задал ожидаемых вопросов. Против такого-то приговора и восстает Парсифаль. Мятеж, который Треврицент сравнивает с мятежом самого Люцифера. Надпись на Граале, сообщающая об избрании Парсифаля королем Грааля, в принципе, только запоздалое подтверждение его легитимности, его status quo.