Бенджамин Торп - Нордическая мифология

Этим, пожалуй, можно было бы ограничиться. Но Торп был не таков. Он вошёл в «переводческий раж» (есть такое понятие у профессиональных переводчиков — чувство, чем-то родственное берсеркистскому «Wut» [4] Ярость, неистовство (нем.). Подробно описано в работах немецкого германиста Отто Хёфлера. , хотя и от него отличное), и перевёл на английский язык также книгу доктора Лаппенбурга под названием «History of England under the Anglo-Saxon Kings» (1845).

Самое же известное произведение Торпа вы держите в руках. Три увесистых тома, из которых каждый готов по глубине и обширности посоревноваться с «Немецкой мифологией» Якоба Гримма (1835), из которой, кстати, отдельные ключевые сюжеты Торповской энциклопедии были творчески позаимствованы. Не забудем и о других величайших немецких германистах, работы которых так или иначе преломились или «были предвосхищены» (что с учётом нашего тезиса о единстве романтизма, по существу, роли не играет) в сочинении Торпа. О них следует рассказать в связи с теорией Изначальной Религии, столь многое позволяющей объяснить в пространной энциклопедии Бенджамина Торпа. Речь пойдёт о смысле язычества.

Смысл германского язычества на сегодня можно считать утраченным, и не в последнюю очередь благодарить за это следует тех, кто его изучал. Если не вспоминать об архитектуре (которая у германцев была, но была в основном деревянной), то первейшими нашими источниками оказываются древнеримские этнографы вроде Тацита [5] Тацит у Корнелий. О происхождении германцев и местоположении Германии // Тацит. Сочинения в 2-х томах. Т. I. Анналы. Малые произведения. — Л., Наука, 1969. , видевшие в германцах в лучшем случае образчики «благородного дикарства».

Достойные уважения за своё благородство, германцы были презираемы за свою «дикость», вернее, за то, что могло показаться диким при определённом ракурсе — при смотрении сверху вниз. Тысячу лет, или чуть меньше, германцы пребывали внизу. Вплоть до начала XX века их репутация варваров, созданная римскими историками и подкрепляемая незнанием культовой символики и археологии, оставалась вполне актуальной. «Нас называют варварами, — жаловался, к примеру, Вернер Зомбарт в своей книге о немецком социализме. — Хорошо, мы превращаем это бранное название в почётное: мы — варвары и гордимся тем, что являемся ими и стремимся ими остаться. Мы ещё молоды, готовы ко всему новому. Мы знаем, что сможем выполнить наше призвание только в далёком будущем» [6] Sombarty Werner. Deutscher Sozialismus. Berlin, 1934, S. 160. .

Сегодня, когда книги по «Возрождению Языческих Традиций» становятся частью моды, терапевтически полезным было бы взглянуть на предысторию того, что основатель «Аненэрбе» проф. Герман Вирт называл «нордическим пробуждением» (das nordische Erwachen) [7] Wirth, Herman. Was heißt deutsch? Ein urgeistesgeschihtlicher Rückblick zur Selbstbesinnung und Selbstbestimmung. Jena, Eugen Diedérichs Verlag. 1939. — посмотреть сквозь историю религии без желания кого-либо осудить или реабилитировать.

Для начала представим себе ситуацию: мы видим очень красивое сновидение. Там много фактов, все они переплетены, имеют какую-то сложную сюжетную канву, в русле которой мы испытываем внутреннее восхищение, ни на минуту не сомневаясь в реальности происходящего. Затем мы просыпаемся, и долгое время всё собираем воедино, вытаскивая из памяти мельчайшие подробности. Разумеется, наше ощущение от того, что происходило во сне, будет уже другим. Мы перестали быть героями — мы превратились в историков. В какие-то считаные минуты реальные события жизни превратились сначала в белый лист, затем всё это стало эскизом, а эскиз перерос в картину. Стоп. Чем более мы в неё вглядываемся, тем яснее мы понимаем, что это — уже не сон, а если не «сказка, сделанная былью», то, по крайней мере, какая-то сказочная мутация того, что во сне было для нас единственной былью и единственно представимой реальностью. Получается, что момент нашего пробуждения был скорее моментом утраты, но при этом — и вот в чём хитрость — если бы мы не пробудились, нам не удалось бы создать картину, становящуюся по прошествии времени единственным доказательством нашего сновидения.

Отслеживая в истории эпохи «нордического пробуждения» — сначала в религии Зона ИАО и в Явлении Спасителя и Сына Божия в эпоху мегалитических гробниц, затем — в «нордической Реформации» Мартина Лютера, наконец — в зародышах символикоисторического метода палеорелигиозной реконструкции [8] Wirth, Herman , Prof., Dr. Europäische Urreligion und die Externsteine. Wien. Volkstum-Verlag Wilhelm Landig, 1980, S. 18 ff., Wirth, Herman. Was heißt deutsch? Ein urgeistesgeschihtlicher Rückblick zur Selbstbesinnung und Selbstbestimmung. Jena, Eugen Diederichs Verlag. 1939. S. 21. , Герман Вирт постоянно напоминал о подвижности мифов относительно более надёжной реальности священных символов, значение которых может оставаться неизменным на протяжении многих тысячелетий. Вот лишь один пример: Тацит рассказывает о том, что германцы высоко чтили некоего «порождённого землёй Бога Туистона» (Germania, cap. 2). Из того, что от этого Туистона-Тевта, по пересказанной Тацитом легенде, происходят все германцы, многие заключили, что Туистон был двуполым, что, как правило, мотивировали его же этимологией (Туи-Тиу-Диу-Дуо и т. д.). По Вирту, это абсурд — сделать из главного Бога германцев «ближневосточного андрогина» (так у Вирта [9] Wirth, Herman. Was heißt deutsch? S. 20. ) только на том основании, что этот Бог именуется «двойным». Обращаясь к древнейшим нордическим символам, Вирт показывает, что Туисто «двойной» оттого, что он приходит в наш мир в точке раскола — рогатый, на двух кораблях, с одной рукой, опущенной вниз и другой — воздетой вверх.

Иногда в наскальных рисунках Севера (около 25 000 лет до Р.Х.) та же религиозная идея передаётся в форме двух топоров. «Год — это Крест, — говорит Вирт, — а Крест — это два Топора, Крюка. Когда Крест из Крюков замыкается, то Год, годовой путь [10] От немецкого «Jahrgang» (годовой путь) происходит, возможно, севернорусское название свастики — Ярга. — Прим. А.К. Солнца закончен. Колесо Кельтского Креста стоит на месте. Это — Поворот Света и Жизни. Но когда Год, годовой путь Солнца, начинается снова, тогда начинается новый годовой путь и новая жизнь, и тогда Крест открывается, Колесо из Креста превращается в Два Топора, лезвиями смотрящие в разные стороны и делящие Год надвое, дающие ему новый годовой путь и новую Жизнь» [11] Wirth, НегтаПу Prof., Dr. Europäische Urreligion und die Externsteine, S. 34. .

В реконструированной Виртом календарной теологии народов Севера мы встречаем не одного, а сразу трёх Спасителей. Учёный говорит, что в древнейшей культовой символике атланто-нордической расы было как минимум три архетипа, три классические формы, отображавшие образ Сотера — и формы эти зарождались от Календаря, бывшего центром всех ритуалов. В том числе, ритуалов Двойного Топора, Лабарума-Лабриса.