Николай Рерих - Обитель Света

Начали мы с упоминания Рима. Сколько увлекательных положительных черт отмечено в последующих строках описания, которое кончается на аккорде большой красоты. Какой-нибудь иной автор, более ограниченный, наверное нарушил бы свое описание ненужными и темно-вредными подробностями. Но художник следует лишь за основною правдою. Все отрицательное, наносное является ненужным в его широкой характеристике. Может быть, кто-то скажет, что такая характеристика необъективна. И, вероятно, этот критик нагромоздил бы столько соображений, что все выразительное и нужное покрылось бы пылью всяких умалений и сглаживаний.

Для выражения истинной торжественности композитор очень осмотрительно выбирает сочетания. Ничто мелкое, дребезжащее не умалит его мощных решений, и эта целостность сохранит ту убедительность, которая даст радость многим векам.

"Когда возникло голубое небо и под ним внизу темная земля, между ними явились люди". Так гласит надпись VIII века на камне у реки Орхона.

В краткости такого иероглифа чувствуется, что целинные ковыльные степи еще не распаханы. Не нарушена девственная тайга. Недра земли не затронуты В этих целинных просторах, во всей полноте широкого воображения, великий монгольский Курултай в 1206-м году провозгласил Чингис-хана императором Вселенной.

Это было возможно. Это было естественно, как полет степного орла. Также были естественны грамоты пресвитера Иоанна к императорам, властителям Европы. Ведь эти грамоты и по сей час хранятся в архивах и вновь прилежно изучаются пытливыми учеными. Звучит сказкою, и в то же время сердце звенит о были. Разным лицам приписывали легендарного пресвитера Иоанна и описание его сказочной страны. Вот-вот, как будто уже только легенда, а на полке архива хранится грамота, хранятся известия о каких-то посольствах, где-то запечатлена прекрасная страница были.

В конце концов, вероятно, никогда и не узнается лик пресвитера Иоанна, водителя великой страны, ведущего переговоры с государями мира. Не все ли равно, так или иначе будет кем-то решаема эта историческая проблема. Остается неизменным, что нечто прекрасное занимало множество умов. И сама неуловимость влекла за собою возможность новых построений.

Обратите внимание, что в то время, когда и саги о Гесэр-хане, и путь в Шамбалу, и царство пресвитера Иоанна оставались в пределах легенд, в то же самое время некоторые вдумчивые ученые внимательно прислушивались к этим необъятным зовам древности. И опять кто-то, восхищаясь ими, восклицал: "Какая радость! Какая живость. Какая необъятность!"

Так старая ведунья говорит молодежи о древних целебных составах. Серебристый смех и шутки прерывают ее уверенный сказ. Но опыт веков подсказывает лекарке спокойствие: "Смейтесь, смейтесь, а вот спросите всех тех, кому помогли мои травки". Уже с юных лет Святой Пантелеймон оставляет за собою признание целителя, над полезными добрыми цветами и травами нагибается врач Аюрведы. Каждая травинка степная полна старинных преданий. В сказке ли? Где же там сказки, когда все на пользу.

Также и прекрасные голоса древности строят великую быль, и какой-то мужественный Галлахад, не убоявшийся огненности, складывает искры огня в узор вечности. Искателя не страшит, что вместо царственных городов расстилается перед ним лишь бугроватое поле. Ведь в каждом бугре может быть ларец с какою-нибудь грамотой пресвитера Иоанна или с кольцом Чингис-хана. Когда уже, казалось бы, все прочтено в мире, тогда из недр земли открываются целые, новые, еще не прочитанные алфавиты. От Хараппы Индии внимание ученого в тщетных поисках устремляется до островов Пасхи, и такие необычные решения начинают соответствовать еще непрочтенным загадкам.

Жизнь во всей ее перегруженной отягченной современности опять вырастает к упрощенному иероглифу, если воображение живо. О, какая живость, о, какая легкость мышления, когда оно преисполнено в поисках Истины.

В том же великом Риме каменная голова — статуя Истины кусала руки лжецов. Истина не выносит лжи. Сердце знает, где ложь. Сердце есть врата Истины.

Господин Ф.С.Смит в книге "Шестой лагерь" (1937 г.), будучи участником экспедиции на Эверест в 1933 г., рассказывает на стр. 105: "Я случайно взглянул вверх и мое внимание привлек крошечный серебристый объект, находящийся высоко в небе и перемещающийся с запада на восток. Через одну-две секунды он скрылся за хребтами горной гряды, расположенной южнее Северного пика. Был ли это аэроплан? Если да, то он должен принадлежать компании "Хьюстон Эверест Флайт". Но это невозможно; последняя почта принесла нам сообщение об их неудачных полетах над горами. Была ли это птица? Но что за птица сверкает так ярко оперениями?"

В "Сердце Азии" (1928) в главе "Шамбала" читаем:

Солнечное безоблачное утро — сверкает голубое небо. Через наш лагерь стремительно несется огромный темный коршун. Наши монголы и мы следим за ним. Но вот один из бурятских лам поднимает руку к голубому небу: "Что там такое? Белый воздушный шар? Аэроплан?" И мы замечаем — на большой высоте что-то блестящее движется в направлении от севера к югу. Из палаток принесены три сильных бинокля. Мы наблюдаем объемистое сфероидальное тело, сверкающее на солнце, ясно видимое среди синего неба. Оно движется очень быстро. Затем мы замечаем, как оно меняет направление более к юго-западу и скрывается за снежной цепью Гумбольдта. Весь лагерь следит за необычным явлением, и ламы шепчут: "Знак Шамбалы".

Путешественники, пришедшие из Хотана, рассказали, что в 1927 г. они видели над грядой Куньлуня летящий по небу сверкающий объект, который приняли за аэроплан; но ничего подобного там в это время не было.

Кто-то вспомнил об аналогичном случае, отмеченном ботаником в Ладаке. Вероятно, можно собрать и другие похожие свидетельства. В прессе непрерывно появляются сообщения о множестве гималайских феноменов. В той же книге описывается и другое наиболее интересное сообщение:

"В Ниму, маленькой деревушке на высоте около 11 000 футов перед Лехом, с нами произошло одно явление, на котором нельзя не остановиться, и было бы чрезвычайно желательно слышать об аналогиях. Был спокойный ясный день. Мы остановились в палатках. Около десяти часов вечера я уже спал, а Е.И. подошла к своей постели и хотела открыть шерстяное одеяло. Но едва она дотронулась до него, как вспыхнуло большое розово-лиловое пламя цвета напряженного электричества, образовавшее как бы целый костер около фута высотою. Е.И. с криком "огонь, огонь!" разбудила меня. Вскочив, я увидел следующее. Темный силуэт Е.И., а за нею движущееся, определенно осветившее палатку пламя. Е.И. пыталась руками гасить этот огонь, но он костром вырывался из-под рук, рассыпаясь на части. Эффект от прикосновения был лишь теплота, но ни малейшего ожога, ни звука, ни запаха. Постепенно пламя уменьшилось и исчезло, не оставив на одеяле никаких следов. Нам случалось видеть различные электрические явления, но должен сказать, что явление подобной силы нам никогда не приходилось наблюдать".