Вадим Демчог - Играющий в пустоте. Мифология многоликости

А как известно, то, что может быть важным и полезным для меня, для других может оказаться совершенно не важным и абсолютно бесполезным.

Один из самых пытливых мастеров своего времени, Михаил Чехов, в 38 лет, пытаясь свести свою, мягко скажем, «непростую» кухню к некоему целому, писал следующее:

«…В моем сознании начала складываться такая сложная философская система, что нечего и думать о применении ее к театральному искусству. Сам я, пожалуй, и смог бы использовать ее при постановке или игре на сцене, но как передать ее другим? Актеры, в особенности хорошие, боятся всяких рассуждений, систем и методов, которыми теоретики театра готовы задушить их. Я сам боюсь их до отчаяния, и вот я сам сочинил систему, которую без естествознания и астрономии, пожалуй, и не поймешь!» [4]

Исходя из этой оговорки и следуя словам одного из общепризнанных мастеров игры Джорджо Стрелера: «Истинность или фальшивость какой-то театральной системы выявляется только на примере каждодневной сценической работы» [5], а также следуя за тенью великого Эйнштейна, который утверждал, что «для объяснения событий во Вселенной человечество не сможет изобрести ничего нового, кроме как теорию игр » [6], и наконец просто в целях экономии времени я «смонтировал» книгу в рекламном стиле и тем не менее – как методологическое пособие, по принципу голограммы .

Это означает, что «главки» текста являются серией динамических кадров, так называемых пазлов, просматривая которые можно быстро сориентироваться, для вас эта информация или нет.

Возникнув из задач классической теории вероятностей, теория игр превратилась в самостоятельный раздел в начале 1950-х.

Математическое понятие ИГРЫ необычайно широко. Оно включает в себя так называемые салонные игры (шахматы, шашки, го, карточные игры, домино), а может использоваться и для описания моделей экономической системы с многочисленными конкурирующими друг с другом покупателями и продавцами, для обсуждения статистических проблем, возникающих при непрерывном контроле производственного процесса, а также для решения военных задач, например, при определении оптимальных маневров подводной лодки, преследуемой обнаружившим ее надводным кораблем противника.

Не вдаваясь в детали, игру в общих чертах можно определить как ситуацию, в которой одно или несколько лиц («игроков») совместно управляют некоторым множеством переменных и каждый игрок, принимая решения, должен учитывать действия всей группы.

Таким образом, нет смысла брать этот чрезвычайно «избыточный» текст последовательным штурмом, главу за главой… Это, скорее, справочник, или, лучше – «словарь» моих многолетних дневниковых записей, собранных в цельный пазл книги по настоятельной просьбе моих друзей и учеников, и гораздо эффективнее исследовать их методом «прыжков по диа гонали» с выхватыванием наиболее привлекательных заголовков.

Одним словом, выбирайте то, что интригует более всего, и входите в свой воображариум через двери, которые распахиваются сами. В любом случае, если играющий стиль мышления вам близок, входя через что-то одно, вы войдете в целое.

Если же что-то из предложенного покажется вам не совсем сумасшедшим и, возможно, даже пригодным для использования, берите, наслаждайтесь и будьте счастливы. Если же, напротив, вы не найдете здесь ничего, что было бы полезным для вас, отбросьте книгу в сторону и наслаждайтесь поиском чего-либо еще, творите свое и будьте счастливы с этим.

ДЕМЧОГ

26.11.2001

Мир настолько широк и богат, что мы вынуждены упрощать его, чтобы осмыслить. Составление географических карт – хороший пример. Реальная территория – это не карта. Идти по ней не то же самое, что скользить пальцем по гладкой поверхности бумаги. Мир всегда богаче, чем те идеи, которые мы имеем относительно него.

Итак, у нас в руках не что иное, как карта. На ней изображены мои персональные пути познания территории мастерства и успеха, местоположение моей индивидуальной творческой силы, а также собранные примеры техник и методов, спонтанно открываемых мной и другими мастерами, с целью защиты своего призвания и, как следствие, достижения надежных и, возможно, даже выдающихся результатов!

С другой стороны, эта работа, как мне думается, является предельным испытанием потенциала «игры как таковой» – игры, говоря словами Йохана Хейзинги, как первичной категории, существование которой «не связано ни с какой-либо ступенью культуры, ни с какой-либо формой мировоззрения. Каждое мыслящее существо в состоянии тотчас же возыметь перед глазами эту реальность: игру… даже если в языке нет слова, обобщенно обозначающего это понятие. <���…> Можно отрицать почти любую абстракцию: право, красоту, истину, добро, дух, Бога. Можно отрицать серьезность. Игру – нельзя» [7]. Еще раз : все серьезное можно отрицать, но только не игру!И это действительно очень точное определение – эта книга является испытанием ! Ни больше, ни меньше! Испытанием игры как таковой , которая, следуя Платону, «более всего отвечает месту и роли человека» [8]. Прислушиваясь также к словам великого фон Гёте, утверждавшего, что человек является в полном смысле человеком толь ко тогда, когда играет [9], и, наконец, господина Шиллера: «…Эстетическое творческое побуждение незаметно строит посреди страшного царства сил и посреди священного царства законов третье радостное царство игры и видимости, в котором снимает с человека оковы всяких отношений и освобождает от всего, что зовется принуждением…» [10], – можно прийти к выводу, что в игре происходит своеобразное снятие реального и переключение в план нереального, что в результате формирует новый мир, существующий по избранным и гораздо более эффективным законам.

Все эти гениальные творцы «идеальных Вселенных» считали, что люди игрового типа способны творчески преобразовать свои жизни в произведение искусства… и подобная жизнь способна стать разновидностью творчества, а сама игра – своеобразной идеологией артистизма .

Могу сказать, что именно это сумасшедшее предвосхищение гениев стало тем «скелетом», на который я, гонимый некоей пассионарностью , тщательно, день за днем на протяжении вот уже 30 лет наращиваю «мясо» своей «экстремальной» и предельно искренней системы воззрений. И тем не менее я не надеюсь на то, что этот взгляд удовлетворит «вкусы» кого бы то ни было еще, кроме меня самого. В грубом стиле это книга для самого себя! И она писалась, говоря словами Луиджи Риккобони [11], только для того, чтобы внутри своего собственного существа «отличить чистое золото натурального исполнения от фальшивой алхимии плохо понятого искусства». Здесь слишком много персонального воображения, нелинейной, или, лучше, «неточной логики», так называемой логики сна , опрокидывающей, женской, чему фактически невозможно или очень трудно научить.