Глеб Александров - Сокровище чаши

Вот уже появились первые стражи у входов – значит, Штаб где-то здесь. Однажды он видел начальника издалека на параде. Это знание теперь пригодилось ему. Представив себе этого человека, он сосредоточился только на нём, оставив все внешние ощущения за пределами своих чувств. Как только удалось отрешиться от внешних обстоятельств, тут же пришло знание: он наверху, и надо нырять в следующий поворот. Влево. Прямо. Притормозить. Вжаться в стену. Плотным строем прошли стражи, не заметив его. Проскользнуть в потаённый ход. Лестница. Стоп, сверху спускаются. Затаиться. Прошли. Наверх. Переход. Ниша, затаиться. Прошли мимо. Охраняют хорошо. Опять лестница. Наверх.

Продвигаясь такими рывками, очень скоро он понял, что до поверхности осталась пара прыжков. Что будет ждать его там?

Можно не сомневаться, что ждать будут из всех выходов, которых не так уж и много. Будут ли ждать у Штаба? Да. Там и будут.

Солнце резануло глаза. Штаб был в полулиге от выхода. Наврунг осмотрелся. Магическую защиту никто выставлять не стал в надежде на действенность обычных военных мер. Кто же мог предположить, что юнец, недавно окончивший всего лишь школу пилотов, владеет боевой магией вскручивания воли настолько, что может противостоять целой армии? Никто. А зря.

Площадь вокруг центрального здания Штаба была не просто оцеплена. Она была просто запружена стражами в красных плащах с полуголыми торсами. Он в своей чёрной форме и зелёном плаще был как белая ворона на фоне черной земли. Надо было что-то срочно делать. Так не прорваться. Вернувшись обратно в подземелье, он быстро нашёл двух патрулирующих стражей. Отключить их было делом двух секунд. Переодеться в форму одного из них – чуть больше.

И вот уже на поверхность вышел один из стражей, ничем особенно не отличающийся от всех остальных. Медленно перемещаясь по площади, он постепенно подбирался ко входу в здание. Действие воли заканчивалось: она не могла действовать бесконечно долго, как пища или кровь, она кончалась, и он терял время на все эти манёвры. Уж лучше одним рывком достичь цели, потому что, если начнётся схватка, когда он растеряет все силы, это будет не сражение леопарда с кроликами, а «попал крол к волкам».

Увидев возможность быстрого рывка мимо зазевавшихся стражей, он почти мгновенно вскрутил волю до ступени «прыгающего корунца» и побежал. Было видно, что стражи почуяли что-то неладное, но никто не ожидал такого от него. А расслабленный противник – это не враг. Это жертва.

До входа в Штаб было три хороших прыжка, он одолел их быстрее, чем любой из стражей сделал бы пол-оборота головой. Решив не входить в дверь, он нацелился в открытое окно и, вытянув руки вперёд, как дротик для метания, стремительно влетел в него.

Но теперь уже он недооценил своих врагов. Это было единственное открытое окно, как раз для него. Это была засада: внутри небольшой комнаты его ждали пятеро стражей. Но их воля также была вскручена, и они видели не метнувшуюся в окно тень, а вполне реально влетающего человека. Они ждали именно его. Атланты никогда не были дураками, а особенно отборные части внутренней стражи, отвечающей за жизнь высших офицерских чинов. Эти пятеро не были уставшими солдатами, преодолевшими за малый срок огромное, по человеческим меркам, расстояние быстрым бегом с умопомрачительной скоростью. Они не были пилотами, лишь на заднем дворе своего дома обучившимися искусству вскрученной воли под руководством отца, как учился он сам. Это были натренированные профессионалы, ждущие равного им или более опытного противника, а потому рассчитывать на лёгкую победу не приходилось. Наврунг понял это с первого взгляда.

Он не успел ещё завершить приземление, а полученный уже в полёте удар сверху вниз по спине показал ему, что противник владеет тем же искусством. Этот удар несколько сместил траекторию его приземления, а коснувшись руками пола, он почувствовал второй удар, гораздо более ощутимый. Удар ногой в живот был бы сокрушительным, если бы в последний миг он не изогнулся так, что этот удар прошёл по касательной. У него мелькнула мысль, что он извивается от ударов, как змея, а ведь, по человеческим меркам, прошло менее секунды. Поняв, что действовать надо ещё быстрее, едва коснувшись пальцами рук пола, он тут же прыгнул к самому потолку со всей стремительностью, на какую был способен. Противник не ожидал от него такой прыти на этот раз, а потому удары посыпались в пустое пространство за его ногами. Пока летел, у него было время оценить ситуацию. Хуже некуда. Пятеро быстрых, как хищники, профи в закрытом помещении – нет, не совладать. Нейтрализовать их было ему не под силу. Их тела были невосприимчивы к боли и ударам. Он мог мутузить их стальной палкой с нечеловеческой силой, но всё же не причинил бы серьёзного вреда. В этом состоянии тело не просто не чувствует боли – оно практически не повреждается. А вот скрутить его они могли. Обездвижить и, запеленатого, принести в каменный мешок без окон с толщенными стенами – оттуда выбраться он уже не сможет. Вылететь обратно? Тогда он точно никогда не доберётся до Начальника Штаба. А ведь ему надо было не просто спастись, но стать военным – нужны были документы и чистая биография. Нужно было очищение имени от скверны наветов. А в бегах этого не достичь. Но если он этого не сделает, то как исполнит План Гьянга? Нет, этого допустить нельзя.

Уже приближаясь к потолку, он знал, что будет делать. Его отец владел искусством близкого контактного боя на уровне ином, чем профи из охраны.

Боевой контактный бой их был ударным. Отец же учил его бою «на излом». Надо было вывести из строя хотя бы двух из пяти, сломав им руки и ноги за одну секунду – тогда будет шанс. С тремя справиться можно. Противник не ожидает этого приёма – воины научены быть гончими псами, а не кроликами. К тому же о способе изломов мало кто знает. Во всяком случае, в школе пилотов им этого не преподавали даже в теории. Этот бой был исконно арийским, именно арии из сострадания к противнику старались обездвижить его, и лишь немногие знали, что те же самые приёмы боя при более резких движениях не обездвиживают, но ломают суставы, как солому. И не важно, насколько вскручена воля, – суставы хрупки, а сломанный сустав служить не будет. Атланты презирали ариев и потому не придавали особого значения их приёмам рукопашного боя, тем более что арии в среднем были в два-три раза ниже атлантов. В рукопашном бою – не ровня.

Уже отталкиваясь от потолка, Наврунг точно знал, что будет делать дальше. План битвы уже сложился в голове до мельчайших подробностей, и, даже если к концу его исполнения на его плечах не осталось бы головы, он всё равно закончил бы этот цикл движений.