Людмила Шапошникова - Мудрость веков

И тем не менее родовая солидарность и взаимопомощь помогают тода сохранить человеческое достоинство, не позволяют гибнуть слабым: «Если человек нуждается, значит, ему надо помочь. Ни один уважающий себя тода за помощь денег не возьмет. Если в семье есть серебряные или золотые украшения, оставшиеся в наследство от предков, ими может воспользоваться любой попавший в беду… Конечно, можно иметь собственность (то есть дом, одежду, буйволов. — С.К .). Но разве она дана для того, чтобы пользоваться бедностью и несчастьем других? Она для того, чтобы содержать свою семью и помогать другим, — так думают тода».

И так они действуют — в этом неоднократно убеждалась автор, получая неожиданные подарки, продиктованные дружелюбием и добротой, становясь сама объектом того же попечения, забот, которые считаются традиционной обязанностью тода по отношению к слабым, старикам, одиноким. «Чем беспомощнее человек, тем большую заботу о нем проявят в племени. И никто не будет считаться с тем, член ли он его семьи, живет ли он в его манде (деревне. — С.К .), принадлежит ли к его роду. Брошенных на произвол судьбы в племени нет».

По отношению к слабым во все времена проверяется сила и чистота нравственных устоев человека. Тода выдерживают эту проверку с высшим баллом. «Когда вы встречаете тода, то первое, что замечаете в них, это их глаза. Они смотрят на вас открыто, с ласковым дружелюбием. Для тода не важно знать, кто вы. Вы человек. А человек достоин всяческого уважения. Потому так приветливы люди племени с пришельцами, и потому так доверчиво и искренне смотрят на вас эти глаза. В них светятся доброта и ум».

Доброта, уважение к человеку дополняются у тода сохранившимся от матриархального прошлого почтением к матери: «Мать детей, чьи бы они ни были, достойна всяческого уважения и почитания. Для женщины существует только слово „мать“. Так называют маленькую девочку и восьмидесятилетнюю старуху. Забота о женщине-матери — священная обязанность каждого члена племени. И она бывает безграничной», — с удовлетворением констатирует как истинная женщина Людмила Васильевна. В самом деле, где в наши дни встретишь сына, который по горной тропе несет на спине мать в гости в соседнее селение? Или мужчин, которые не садятся в автобус, пока не сели женщины и дети? Наконец, кто сочтет завидной невестой женщину, ждущую ребенка? На «высотах» цивилизованного общества ее ждет презрение обывателей, а у «примитивных» тода женщина находится в равном положении с мужчиной и то, что она готовится стать матерью, лишь украшает ее.

Все эти достоинства тода безусловно связаны с сохранением родоплеменного уклада. Однако последний означает в наши дни полуголодную жизнь, неграмотность, постоянный обман торговцами и ростовщиками… Что же делать? Вряд ли может ответить самая талантливая книга на этот труднейший вопрос. Но прочтя «Тайну племени Голубых гор», вы захотите, чтобы для тода совершилось чудо приобщения к современности без утраты доброты, честности, традиций помощи слабым. Чудо необходимо не только тода. В помощи и защите нуждаются и многочисленные аборигены здешних мест — австралоидные племена, удивительному и своеобразному миру которых Л.Шапошникова посвятила книгу «Австралоиды живут в Индии». Как им помочь? В независимой Индии проводится ряд мероприятий с этой целью, созданы специальные министерства в некоторых штатах, блоки по развитию племен. «Однако, — заключает Л.Шапошникова, — вопрос, как способствовать развитию племен, как облегчить их положение, пока остается открытым. Решить его крайне сложно. Капиталистические отношения, господствующие в Индии, мешают этому. Те, кто стремится облегчить участь малых племен, встречают на своем пути много трудностей и не всегда получают желаемые результаты».

Решение сложнейшей, трагически острой проблемы племен предстоит найти гражданам современной Индии. О них дне книги Л.Шапошниковой: «По Южной Индии» и «Годы и дни Мадраса».

В Мадрасе, где соседствуют современные доки, университет и древние кварталы, оставшиеся от Майлапура — «города павлина», — известного еще древним римлянам, Л.Шапошникову особенно интересовали те, кто помогает восстановить связь времен — сохранить сокровища древней индийской культуры для современной страны. Так был сохранен, например, древний танец бхаратнатьям, запечатленный на барельефах храмов в Танджавуре и Чидамбараме. Великая танцовщица Баласарасвати, имя которой поставлено искусствоведами в один ряд с Анной Павловой, Галиной Улановой, танцует бхаратнатьям так же, как веками исполняли его храмовые танцовщицы из касты девадаси, но ее танец посвящен не богам, а человеку, она стремится донести до зрителей «всю тонкость чувств и переживаний богов-людей, а не богов-идолов». Но став широко известной танцовщицей, Баласарасвати осталась женщиной из низшей касты. После оваций на концертах она возвращается в жалкий домик. Здесь не раз бывала желанной гостьей Людмила Васильевна, в ней ценили не только поклонницу индийского искусства, но и человека, для которого нет высших и низших каст.

Картины сугубо современной политической борьбы в современном большом городе (в частности, борьбы, завязавшейся вокруг вопроса о введении хинди в качестве государственного языка) стоят в центре книги «Годы и дни Мадраса». Но эту современность нельзя понять до конца, не принимая во внимание живучего прошлого. Поэтому автор вместе с пилигримами поднималась на гору Аруначала, была в ашраме Великого риши Рамана Махарши, в ашраме-коммуне, основанном Ауробиндо Гхошем, и даже говорила с главой шиваитов Шанкарачарией 68-м. Портрет этого своеобразного «индусского папы» не может не поразить воображение.

Но сильнее всего захватывает седьмая книга Л.Шапошниковой — «Мы — курги». И потому, что здесь окончательно вызрел ее стиль — ученого и писателя, и потому, что удивителен этот небольшой народ — курги, странно схожий по внешнему виду и даже истории с горцами Кавказа, судьба которых, как известно, всегда волновала русскую интеллигенцию.

В истории непрерывных войн Курга, его трагической борьбы с англичанами легко найти готовые сюжеты для десятка романов. Л.Шапошникова строго следовала за текстом исторических документов, но пересказала их так, что раджи и воины вновь воскресли на страницах книги. Более ста лет над Кургом развевался английский флаг. И все же кургский дух не был сломлен и растоптан. Народ сохранил свою самобытность. Это не значит, что для кургов «остановилось время» в той же степени, как для тода. Отнюдь. Английское вторжение застало здесь более развитые социальные отношения, и воздействие капитализма оказалось менее разрушительным. В годы независимости начался интенсивный процесс формирования местной буржуазии, а также интеллигенции. Тем не менее в семьях плантаторов и адвокатов, офицеров и бизнесменов, учителей и чиновников, лавочников и крестьян почти в равной степени основой жизни остался «дом предков», с которым связано «не только понятие крыши над головой, но и история предыдущих поколений. Это кусок хлеба (иногда малый, иногда большой) и причастность к собственности. Это — чувство клановой солидарности, оберегаемой „духами“ неутомимых предков».