Людмила Шапошникова - Мудрость веков

Я рассматривала странные и необычные картины великого художника, провидца и мудреца, одного из тех, кто облегчает нам путь к сверкающим вершинам Духа. Уже тогда, в мастерской, я стала размышлять о том, понимают ли все это те, кто общается со Святославом Николаевичем, беседуют с ним, пишут ему письма и иногда даже используют его имя для собственных мелких нужд.

Можно подумать, что Святославу Николаевичу повезло больше, чем остальным Рерихам. Он застал время, когда на его Родине признали заслуги Великой семьи, когда вырос огромный интерес к философии Живой Этики, а их труды стали у нас публиковаться без всяких цензурных запретов и изъятий. Но слава — достаточно противоречивое явление. Она бывает великодушной лишь к мертвым. К живым она нередко оказывается беспощадной, немилосердной и несправедливой.

«Молитесь на ночь, — писала Анна Ахматова, — чтобы вам вдруг не проснуться знаменитым».

Из живого человека трудно или просто невозможно сделать ангела или сочинить о нем красивый миф. Это мертвые все сносят, а живой, который тут же, где и мы, взаимодействует с нами, может разрушить созданное о себе представление. И этого никогда живым не прощают. В этом был драматизм положения Рериха. Критиковали те, которые не знали толком ни самого Святослава Николаевича, ни обстоятельств его жизни. Они искажали его слова, неверно трактовали его поступки, а иногда просто клеветали на него, приписывая то, что ему было совершенно несвойственно. Они писали ему письма, ездили к нему в Бангалор, стараясь его убедить в неправильности каких-то действий, отрицали правомерность его решений. И даже давая интервью в газетах, стремились заставить его поступить так, как хочется им. Сказано: нет пророка в своем отечестве, нет его и в нашем времени…

Защищая всегда нас и помогая нам, Святослав Николаевич Рерих тоже нуждался в защите…

С появлением этой книги в культурной жизни нашей страны произошло важное событие. Книга поможет нам понять нашего великого соотечественника и открыть в нем не только замечательного художника, но и талантливого литератора, и незаурядного и оригинального философа. Иными словами, Человека, несущего миру весть Красоты.

С.Н.Рерих. Стремиться к Прекрасному. М.: МЦР, 1993.

…Пронзительно зеленые просветы сквозь покрытое тучами небо. Угрюмо-прямая линия земного горизонта, вставшая над плоской равниной пустыни. И над всем этим летящий сверкающий эллипс Пути и крылатая фигура человека, в отчаянии и тоске протянувшая тонкие руки к этому уже затухающему сверканию, соединяющему Небо и Землю. Фигура высится на краю ступенчатого алтаря, в зеркальных плоскостях которого отражается звездное небо. Отражается, но в реальности не присутствует. Две струи дыма, белого и черного, одна из которых устремилась в небо, а другая тяжело и неотвратимо оседает на землю. И эта, другая захватывает белоснежные крылья стоящего на алтаре, оставляя на них темные струящиеся блики и ложась черными неумолимыми земными знаками. Здесь, на небольшом пространстве картины, свершается какое-то таинство, может быть, самое главное со времен возникновения человека на Земле.

Земля и Небо. Вечное притяжение и вечное отталкивание, а между ними хрупкий человек, такой, казалось бы, незначительный и слабый, но на самом деле сильный, способный соединить в себе это Небо и эту Землю и установить между ними так необходимую им гармонию, сотворив ее прежде всего в себе самом.

Картина называлась «Жертва» и была написана в начале нашего века литовским художником М.К.Чюрленисом. Художник был странным человеком, и полотна его были многим непонятны. Его даже считали сумасшедшим. Может быть, потому, что художник видел то, чего не видели другие. Он прожил недолго и тяжело, но оставил нам удивительные картины. На них присутствует небывалый, похожий и непохожий на наш, мир с нездешними красками и формами. Мир тонкий и прозрачный. В нем нежно и зазывающе, как будто перезвон хрустальных колокольчиков, звучала странная музыка, несущая в себе тайну мироздания.

Путь необычного художника — художника во Времени и Пространстве — пересекся с дорогой другого, не менее удивительного человека. То, что это вообще произошло, представляется фактом значительным и таинственным. Этим вторым человеком была женщина, жившая в то время в Санкт-Петербурге. Нездешний мир, реальный и нереальный, приходил к ней обычно во сне, затем как бы отрывался от этого сна и становился явью, похожей на видение. Еще с детства она поняла, что время этого странного мира было иным, в нем как бы одновременно существовало Прошлое, Настоящее и Будущее. И ей порой казалось, что она — и в то же время не она — когда-то проделала долгий путь через века и страны, память о которых, разбуженная кем-то таинственным и неощутимым, теперь оживала в ней.

Вот высокая фигура человека в белом возникает на фоне цветущей яблони в утреннем саду, потом постепенно размывается, как бы растворяясь в воздухе. И откуда-то из самых глубин ее существа поднимается воспоминание, что где-то далеко живет Учитель Света [344] Рерих Е.И. У порога Нового Мира. М.: МЦР, 1993. С. 24–25. .

Однажды, когда девочка болела, она увидела двух высоких людей, смуглолицых, в тюрбанах. Они присели на ее кровать, и один из них тянул из ее сердца серебряную нить, а другой наматывал ее на клубок.

После этого опять приходил Учитель Света, и они вместе гуляли по саду. Учитель говорил ей о страданиях и бедствиях человечества, о подвиге и сострадании к обездоленным.

Когда она уже была матерью двух сыновей, появился тот Светлый Мальчик, который вновь напомнил ей об Учителе Света. «…Комната начала наполняться голубоватым, как бы ярким лунным светом. Все предметы, стоявшие за плотной зеркальной ширмой, стали видимы, причем сама ширма, оставаясь плотной, приобрела прозрачность. От окна, находившегося на противоположной стороне и на значительном расстоянии от моей постели, отделилась тонкая и светлая фигура Прекрасного Мальчика, лет 9-ти, в мягко светившемся белом одеянии с голубыми тенями в складках; большой широкий сегмент круга тончайшего радужного Света сиял над ним. Мальчик, как бы скользя по воздуху вдоль стены, приближался ко мне <���…> совершенно поражающи были Его глаза, огромные, глубокие в своей темной синеве и пристально смотревшие на меня<���…> когда Мальчик придвинулся к моему изголовью и слегка склонился, чтобы лучше заглянуть мне в глаза, чувство нараставшей близости и любви перешло в экстаз острого сознания, что Мое горе — Его горе и Моя радость — Его радость, и волна всеобъемлющей любви к Нему и всему сущему залила мое существо. Блеснула мысль, что подобное состояние не может быть вмещено на земле, следовательно, это переход в иное существование <���…> Сколько времени продолжалось такое состояние, невозможно определить. Когда оно стало утихать, я открыла глаза, но уже все исчезло, и комната была погружена почти в абсолютную тьму, за исключением небольшой щели между занавесями окна» [345] Там же. С. 41–42. .