Джеймс Редфилд - Тайна Шамбалы

Как оказалось, на Западный Тибет ведут всего два пути: северное шоссе, по которому ездят в основном грузовики, и южное шоссе, ведущее в Гималаи и потому выбранное пилигримами со всех регионов для паломничества к священным местам: горе Эверест, озеру Манасаровар, горе Кайлаш и дальше — к таинственному Куньлуню.

Я поднял глаза от брошюры. Когда мы пролетали на высоте тридцать пять тысяч футов, я ощутил заметное изменение температуры и энергетики за бортом. Прямо под нами высились скалистые заснеженные вершины Гималаев, утопающие в лазурном безоблачном небе. Пролетев практически над самой вершиной Эвереста, мы оказались в воздушном пространстве Тибета — страны снегов, крыши мира. Здесь жил народ искателей, неутомимых странников духа, и, взглянув вниз, на зеленые долины и скалистые плоскогорья, я не мог сдержать восторга перед таинственным очарованием этих мест. «Как жаль, что сегодня на этой земле правит жестокий тоталитарный режим… Что мне здесь делать?» — спросил я сам себя.

Обернувшись, я взглянул на Иня, чье кресло находилось четырьмя рядами позади моего. Мне показалось, что он держится как-то особенно таинственно. Я собрался с мыслями, решив быть предельно осмотрительным. «Без дальнейших объяснений я и шага не сделаю из Лхасы!» — сказал я себе.

Когда мы прибыли в аэропорт, Инь попросту проигнорировал все мои вопросы о Шамбале, упорно повторяя, что скоро нас встретит Уил, который мне все и объяснит. Взяв такси, мы направились в небольшую гостиницу, расположенную почти в самом центре города, где нас должен был ждать Уил.

Я почувствовал на себе пристальный взгляд Иня.

— В чем дело? — спросил я.

— Да я просто хотел проверить, как вы переносите высокогорье, — отвечал Инь. — Как-никак Лхаса находится на высоте двенадцать тысяч футов над уровнем моря. Вы вроде бы адаптировались нормально.

Я кивнул, соглашаясь с ним. В прошлом я всегда довольно легко адаптировался к высокогорью. Но только я собрался было сказать об этом Иню, как вдалеке показались очертания громадной крепости.

— Это дворец Потала, — пояснил Инь. — Мне хотелось, чтобы вы непременно увидели его. Здесь находилась зимняя резиденция далай-ламы до тех пор, пока он не оказался в изгнании. Сегодня этот дворец служит символом борьбы тибетцев против китайской оккупации.

Инь посмотрел по сторонам и замолчал. Он молчал до тех пор, пока машина не остановилась, но не перед гостиницей, а в добрых ста футах от нее вниз по улице.

— Уил должен ждать «ас здесь, — проговорил Инь, открывая дверцу машины. — Подождите в такси. Я схожу и разузнаю все на месте.

Но вместо этого он внезапно замер и уставился на двери гостиницы. Я перехватил его взгляд и посмотрел в ту же сторону. На улице было множество пешеходов-тибетцев, попадались и туристы, но все было вроде бы в порядке. И тут мои глаза заметили невысокого китайца, стоявшего возле угла здания. Он держал в руках какую-то газету, но его глаза явно искали кого-то в толпе.

Инь перевел взгляд на машины, стоявшие у тротуара на противоположной стороне улицы. Его глаза остановились на старом коричневого цвета седане, в котором сидели несколько мужчин в европейских костюмах. Инь что-то сказал водителю такси, нервно посматривавшему на нас в зеркало заднего обзора. Машина двинулась к ближайшему перекрестку. При этом Инь пригнулся, чтобы его не заметили люди, сидевшие в седане.

— Что происходит? — спросил я.

Инь, не обратив внимания на мой вопрос, велел водителю повернуть влево и ехать в сторону центра. Я тронул его за плечо:

— Инь, объясни мне, что происходит. Кто были те люди в машине?

— Я и сам не знаю, — отвечал он. — Но Уила там явно нет. Здесь неподалеку есть еще местечко, где он может ждать нас. Понаблюдайте, не преследуют ли нас.

Я обернулся назад, а Инь тем временем подробно объяснял что-то водителю такси. За нами двигались несколько машин, но все они свернули в переулок. Ничего похожего на тот коричневый седан я не заметил.

— Ну как, вы не обнаружили за нами никакой слежки? — спросил Инь, обернувшись, чтобы посмотреть самому.

— Да вроде бы нет, — отвечал я.

Я совсем было собрался спросить Иня о том, что же в конце концов происходит, но заметил, что у него сильно дрожат руки. Взглянув на его лицо, я увидел, что оно побледнело как полотно и покрыто мелкими капельками пота. Я понял, что он насмерть перепуган. А через миг и у меня самого по всему телу забегали мурашки.

Не успел я и слова промолвить, как Инь указал водителю место, где остановить машину, и, буквально вытащив меня из машины вместе с сумкой, повел меня вниз, в какую-то боковую улочку, а затем свернул в узкий переулок. Пробежав сто футов, мы прислонились к стене какого-то здания, едва переводя дух. Наши взгляды были обращены назад, в сторону, откуда мы только что убежали. Никто из нас не проронил ни слова.

Когда мы убедились, что нас как будто никто не преследует, Инь отправился вперед по переулку к соседнему дому и несколько раз постучал в дверь. Ответа не последовало, но глазок на двери таинственным образом открылся изнутри.

— Подождите здесь, — проговорил Инь, открывая дверь. — Я скоро вернусь.

Он почти бесшумно вошел в дом и запер дверь. Едва я услышал щелчок замка, меня охватил панический ужас. «И что теперь? — в ужасе подумал я. — Инь исчез. Может быть, он просто бросил меня?» Я опять оглянулся и посмотрел в сторону шумной улицы. Да, я заметил именно то, чего так боялся. Кто-то приближался ко мне, явно пытаясь найти Иня, а может быть, и Уила.

«Возможно, это даже к лучшему, что Инь исчез, — подумал я. — В крайнем случае я смогу пробежать по улице, затеряться в толпе и как-нибудь добраться до аэропорта. Что мне еще остается, как не попытаться вернуться домой? Я отказываюсь от дальнейших попыток найти Уила и прочих глупостей. Я и так совершил их предостаточно».

Но тут дверь распахнулась, Инь выскользнул из нее, и дверь мгновенно закрылась за ним.

— Уил оставил письмо, — произнес Инь. — Пойдем скорее.

Миновав еще несколько домов в переулке, мы спрятались за двумя большими мусорными баками. Инь вскрыл конверт и вытащил из него записку. Пока он читал ее, я наблюдал за ним, Мне показалось, что его лицо побледнело еще больше. Прочтя послание Уила, он протянул его мне.

— Ну, что там? — воскликнул я, схватив листок. Взглянув на него, я сразу же узнал почерк Уила:

«Инь, я уверен, что нас примут в Шамбале. Но я вынужден пойти первым. Очень важно, чтобы тебе удалось проводить нашего американского друга как можно дальше. Дакини укажут вам дорогу.

Уил».

Я поднял глаза на Иня. Он тоже внимательно поглядел на меня и отвернулся.

— «Нас примут в Шамбале». Что Уил имел в виду? Он выражается фигурально, не так ли? Не хочет же он сказать, что Шамбала — некое реальное место, верно?