Дэвид Годмен - Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 1

Такой ответ пришелся по душе Джеймсу. Он сложил ладони вместе – прощальный жест – и сказал, что поиск ответа, который бы удовлетворил его, закончен.

«Я получил от вас все, зачем приходил, – сказал он. – Мне нет нужды оставаться дольше. Теперь я могу вернуться в Лондон. Я полностью удовлетворен произошедшим. Благодарю вас за все, что вы для меня сделали. Я изложу все, что я испытал здесь за последние десять минуть, в письме и отправлю вам его по почте из Бангалора».

В эти несколько минут с ним, вероятно, произошло нечто особенное. Он был счастлив, и это чувство не имело никакого отношения к получению ответа на заданный им вопрос. Что-то другое раскрылось ему. Несколько дней он ездил по всей Южной Индии, чтобы найти меня, но, проведя в моем обществе всего лишь несколько минут, не остался со мной, а прямиком отправился назад в Лондон. Почему? Он обрел счастье, счастье, которое ни от чего и ни от кого не зависит. Вот почему он встал и покинул меня всего лишь после нескольких минут нашего общения. Он сказал, что напишет и расскажет, что с ним произошло, но я так больше его никогда не видел и не слышал о нем.

В этот период Пападжи общался еще с несколькими ищущими-иностранцами. Так как большинство из них были направлены свами Абхишиктанандой – французским монахом, – они были либеральными католиками, изучающими направления и учения, которые может предложить им индуизм. Только один из них, Энрик Агвилар, пробыл с Пападжи некоторое время.

Этот человек одно время был монахом в Монтсеррате – знаменитом испанском монастыре поблизости Барселоны. Когда я впервые встретил его, он все еще носил одежды своего ордена, хотя это продлилось недолго. У него были большие проблемы с христианской верой, политикой и церковными предписаниями, так что он перестал быть монахом. Он проявлял очень большой интерес к индуизму, выучил санскрит и изучил много направлений индийской философии. Где-то в течение трех лет (в начале 1960-х годов) он регулярно приходил ко мне.

Долгое время он жил в Индии, проводя дни в моем обществе, и индийское правительство распорядилось, чтобы он покинул страну. Его визу больше не продлевали. Я предложил ему поехать на Шри-Ланку и поселиться там в монастыре, так как он хотел медитировать в тихом месте. У приезжающих на остров иностранцев, становящихся буддистскими монахами, не было проблем ни с пропитанием, ни с визой. Правительство позволяло им пребывать на острове сколько им угодно, пока монастыри предоставляли им жилье и питание. Очень хороший расклад для тех, кто хочет сидеть и медитировать весь день. Таким образом, он отправился на о. Шри-Ланка, взял себе буддистское имя, пришел в монастырь и вел там жизнь буддистского монаха.

Спустя несколько месяцев он опять приехал в Индию с двадцатидневной визой, чтобы проконсультироваться со мной по поводу своих личных проблем.

«Обычно я хожу просить подаяние с другими монахами, – начал он. – И как-то в один из таких наших выходов я познакомился с мусульманской девушкой и полюбил ее. Я хочу жениться на ней, но ее отец не даст свое благословение, пока я не перейду в ислам. Он не допустит, чтобы его дочь вышла замуж за не мусульманина. Ее отец работает инспектором полиции. А его дочь ни на что не может решиться без его благословения».

Я знал, что он не был идейным буддистом, а приехал на Шри-Ланку лишь из-за возможности медитировать в спокойном месте.

«Если ты действительно ее любишь, – сказал я, – тогда женись на ней. В любви не существует никаких религий. Сними с себя свои одежды монаха, прими новую веру, если это именно то, что от тебя требуется. Женись на ней, и поезжайте вместе в Испанию. У себя на родине ты сможешь начать с ней новую жизнь. Не притворяйся монахом, соблюдающим целибат, коль внутри тебя кипят желания».

Ему не по вкусу пришлась идея завязать с монашеской жизнью. В той или иной степени он вел жизнь монаха вот уже много лет, и это уже вошло в стиль его жизни. Однако любовь к девушке победила его желание одеваться в монашеские одежды и выглядеть монахом. Он снял с себя монашеские одеяния на короткой церемонии, состоявшейся на Шри-Ланке, привез свою жену к себе в Испанию и начал там новую жизнь. Через несколько лет я приехал в Испанию по его приглашению. Мы сходили с ним в его старый монастырь и отдали его монашеское одеяние. У него был достаточно долгий религиозный поиск: от христианского монаха до индуистского садхака (духовного практика), от индуистского садхака до буддистского монаха, от буддистского монаха до мусульманина с новым именем Мохаммед Али. Но ни одна из этих религий не дала ему истинного счастья или удовлетворения. Сейчас он живет в Испании и ведет дела своей фермы.

Как-то в 1950-х годах Пападжи ехал от одной шахты, которая располагалась в районе Шимоги, в Мангалоре. По дороге он заехал пообедать к Венкатасуббе Рао, его дом находился недалеко от Чикмагалура. Все утро Пападжи провел за рулем и поэтому решил немного вздремнуть перед едой, поскольку в тот же день ему нужно было ехать дальше. Во время отдыха ему приснился удивительный сон о его прошлой жизни.

Всякий раз, когда мне предстояла дорога в 200 км от района Шимоги до Мангалора, я заезжал в Чикмагалур и обедал у своего друга.

В тот день Венкатасубба Рао сказал мне: «Сегодня состоится церемония священной нити [7]у моего сына.

Я буду дожидаться прихода друзей и священнослужителей, а вы тем временем, пожалуйста, отдохните. Я предупрежу вас, когда все будет готово».

Я отправился спать и увидел сон о своей предыдущей жизни. Мне открылось, что я был йогом и жил на берегах реки Тунги в нескольких милях от Шрингери. Это местечко расположено довольно-таки близко к Чикмагалуру. Должно быть, я был весьма известен в той жизни, поскольку у меня был большой ашрам и много преданных. В своем ашраме я построил храм, где установил изваяние Кришны из черного камня. В той жизни меня звали свами Гопалой, и построенный мною ашрам был назван моим именем.

Помимо того что я был бхактой Кришны, я был искусным йогом. Я овладел искусством нирвикальпа самадхи и целыми днями мог пребывать в этом состоянии. Мое желание находиться в таком состоянии в конечном итоге стало причиной моей смерти. Я вошел в самадхи и оставался в таком состоянии на протяжении многих дней. Мои преданные не могли «пробудить» меня и привести в нормальное состояние. В действительности же они не могли добиться того, чтобы я отреагировал на их действия или ответил им. Таким образом, они пришли к заключению, что я, должно быть, умер. Один из местных деревенских жителей, которого считали экспертом в этой области, заявил, что намерен проделать дырку на макушке моей головы и посмотреть, покинули ли праны мое тело. Он взял мачете (нож для срезания кокосовых орехов) и вскрыл мне череп. Заглядывая в образовавшуюся дыру, он заявил всем, что, определенно, я был мертв и меня надо было похоронить. Тела святых хоронят, а не подвергают сожжению. Я сознавал, что происходит вокруг, но ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это: я не мог говорить или двигаться, хотя осознавал происходящее вокруг. Я пребывал в таком состоянии, которое каким-то образом парализовало работу моей нервной системы, а также все мои рецепторы чувств, что лишало меня возможности противостоять их действиям. Я даже осознавал, что эти люди опускают мое тело в могилу самадхи . Когда яма была завалена, у меня наступило удушье, и я умер.