Тина Клыковская - 100 пророчеств о судьбе русского народа

Верховная Власть является хранительницей идеи русского государства, она олицетворяет собой ее силу и цельность, и если быть России, то лишь при условии, что все ее сыны будут охранять, оберегать эту власть, сковавшую Россию и оберегающую ее от распада.

Царь есть высшая правда, по нашему разумению, и воля его не может быть направлена на что иное, как только на благо народа.

Наследственная неограниченная монархия представляет целый ряд преимуществ и светлых сторон, благотворное влияние которых для культурного развития страны стоит вне всякого сомнения. Начать с того, что она сливает в одно целое интересы страны с интересами государя. Патриотизм есть долг и добродетель всякого гражданина, но эта добродетель часто бывает для него связана с одними жертвами. У самодержавного монарха она является, помимо всяких других оснований, неизбежным последствием прямого расчета. Для него вопрос о государственном благе и о величии государства есть вопрос о своей будущности и о будущности своих детей, ибо гибель государства равносильна падению государя и его династии, а процветание государства равносильно процветанию монарха и его потомков.

Для нравственного достоинства самой власти, для того, чтобы она не перешла в грубую вещественную силу, в немецкий абсолютизм или азиатский деспотизм, необходимо, чтобы граничила она с полнотой и свободой целого мира нравственной жизни, самостоятельно развивающейся, с полнотой и свободой духовного народного бытия в государстве. Если самодержавие — учреждение вполне народное, то отрешенное, отделенное от народности, оно уже перестает быть русским самодержавием, как понимает его народ, а становится не то немецким абсолютизмом или вообще абсолютизмом западноевропейских монархий былых времен, не то азиатским деспотизмом. Одним словом: вне национальной стихии это «русское государственное начало» необходимо должно переродиться в своего рода аномалию. Сам монарх лично может оставаться вполне верен истинному разуму своего великого призвания и сана, но тем не менее, если среда, его окружающая, та, через которую он действует, которая приводит в исполнение его повеления, которая его именем правит и непосредственно распоряжается страной, если эта среда сама будет проникнута духом отчуждения от русской народности, — русский государственный строй придет мало-помалу неминуемо в противоречие со своим основным национальным «государственным началом».

Русский народ, образуя русское государство, признал за последним, в лице царя, полную свободу правительственного действия, неограниченную свободу государственной власти, а сам, отказавшись от всяких властолюбивых притязаний, от всякого властительного вмешательства в область государства или верховного правительствования, свободно подчинил, в сфере внешнего формального действия и правительства, слепую волю свою как массы и разнообразие частных ошибочных волей в отдельных своих единицах единоличной воле одного им избранного (с его преемниками) человека вовсе не потому, что считал ее безошибочной и человека этого безгрешным, а потому, что эта форма, как бы ни были велики ее несовершенства, представляется ему величайшим залогом внутреннего мира. Для восполнения же недостаточности единоличной неограниченной власти в разумении нужд и потребностей народных он признает за землей, в своем идеале, полную свободу бытовой и духовной жизни, неограниченную свободу мнения или критики, то есть мысли и слова.

Иноземные западные государства удивляются беззаветной преданности русского народа и не понимают ее источника. Для нас же самым решительным и прямым образом отвечает на это наша история. Этот живучий источник лежит в народном характере царской власти на Руси. Не путем захвата и насилия установлена у нас царская власть, а добровольным соглашением представителей всех чинов земли русской.

Представим себе всю необъятность русского царства, включившего в свой состав многие племена и народы, и проследим тот исторический путь, которым прошла Россия, прежде чем достигла настоящего могущества. Припомните, кто собрал воедино разрозненные удельные княжества и тем избавил Россию от татарского ига, кто спас Россию в дни лихолетья, кто защитил ее от двунадесяти языков в двенадцатом году прошлого столетия, да и возможно ли в кратком, беглом очерке исчислить все величайшие заботы крепкого стояния за русское дело венценосцев российских.

...Среди правых иногда проявляется такая узкая идея русского интереса, такой национальный эгоизм, которые приличествуют разве какой-нибудь бискайской «национальности». Но это в высочайшей степени антирусская черта. Нет ни единого крупного деятеля русской мысли или государственности, который бы не свидетельствовал и в самом себе, и в своем слове о том, что русская национальность есть мировая национальность, никогда не замыкавшаяся в круге племенных интересов, но всегда несшая идеалы общечеловеческой жизни, всегда умевшая дать место в своем деле и в своей жизни множеству самых разнообразных

племен. Именно эта черта и делает русский народ великим мировым народом и, в частности, дает право русскому патриоту требовать гегемонии для своего племени. Мы же теперь слышим иной раз требование прав для русского племени не потому, что это нужно для всех других, для всего человечества, а просто потому, что для русского племени выгодно все забрать себе. Это настроение и точка зрения, против которых вопиют вся русская история, вся жизнь русского народа, все лучшие его мыслители и деятели.

Только во имя своей великой общечеловеческой миссии русский народ может требовать себе руководительства другими народами и тех материальных условий, которые для этого необходимы. Те требования, которые может и должен предъявить русский народ, налагают на него великие обязанности попечения и справедливости. Он не из тех опекунов, которые пользуются своими правами для того, чтобы обобрать отданных в зависимость от него. Люди, которые это не понимают и не чувствуют, думают и живут не по-русски. Это не мы им говорим, а целый сонм русских мыслителей, деятелей, вникавших в идею жизни своего народа.

Если мы любим Россию, если мы готовы при надобности стереть с ее дороги всякого врага и супостата с радикализмом Грозного, Петра Великого, Муравьева-Виленского и графа Евдокимова-Кавказского, то только потому, что велика для всего рода человеческого и необходима господствующая роль нашей нации. Не будь этого, мы бы не смели требовать для русских ни на волос чего-нибудь больше, чем для всякого другого народа. Если Россия откажется работать на пользу всеобщую, она теряет все свои права мировой нации.