Антон Платов - В поисках Святого Грааля

Сюжет сказания несколько напоминает нам античный миф об Орфее и Эвридике, т. е. сюжет путешествия героя за своей возлюбленной в мир Мертвых. С другой стороны, сюжет сказания — типичный Queste, странствие-поиск. Главный герой, юный королевич Килух, в силу определенных обстоятельств оказывается проклят своей мачехой-колдуньей, причем суть проклятия заключается в том, что изо всех девушек королевич сможет жениться только на прекрасной Олвэн, дочери Ысбаддадена, Великана-из-Великанов. Воодушевленный внезапно разгоревшейся любовью к неизвестной девушке, Килух отправляется сначала ко двору Артура, а затем, заручившись поддержкой верховного короля и его рыцарей — на поиски Олвэн.

Фактически, перед нами фабула позднего рыцарского романа о поисках Святого Грааля — с той лишь разницей, что место Грааля занимает здесь некая прекрасная девушка. Мы также совершенно четко видим что речь идет о странствии в Иной Мир — на это указывает и определение, даваемое землям

Ысбаддадена (лежат они где-то так далеко, что никто во всей Британии не слыхал о них), и характерное описание Дороги:

После долгих странствий выехали они на широкую равнину без конца и края. И не было в той равнине ни куста, ни деревца; серым было над нею небо, и туман местами покрывал землю. И стоял на равнине огромный замок.

Отправились рыцари к этому замку, но не так-то просто оказалось добраться до него. Скакали они целый день; вот уже скрылся из виду лес, из которого они вышли, и было теперь кругом лишь серое поле, а замок так и оставался где-то далеко впереди.

И второй день изо всех сил скакали они по этой равнине, пришпоривая лошадей, но оставался замок все таким же далеким.

И лишь на третий день приблизились они к замку…

Мы видим, что путь Килуха лежит через широкую пустошь, а пустошь (как и река) — известный мифологический символ границы миров; мы видим туман, часто сопутствующий переходу между мирами (как, например, в ирландской саге о короле Кормаке); и, кроме того, еще и "деформацию" пространства, также характерную для описаний перехода. Кроме того, и сам Ысбаддаден, хозяин той страны, обладает в этом сказании характерной отличительной чертой Стража Иного Мира — это глаз, взгляд которого наделен огромной силой, а веки — такой тяжестью, что ему приходится восклицать: "Поднимите мне веки!", когда он хочет на что-нибудь посмотреть…

И здесь мы вспоминаем славянского Вия и ирландского Балора.

Ирландский Балор, внук Нета, происходит из племени фоморов, обитателей Иного Мира. Согласно преданию, некогда друиды его отца, одного из владык фоморов, варили во дворе замка некое колдовское зелье, и любопытный Балор, высунувшись из окна, подставил свои глаза под ядовитый пар, что шел от котла с зельем. После того один его глаз погиб, а второй приобрел смертоносную силу: девять врагов падали замертво, заглянув в тот глаз. Но веко того глаза стало таким тяжким, что только несколько воинов могли открыть глаз, орудуя продетым сквозь веко копьем. С тех пор в битвах всегда шел Балора впереди войска фоморов.

Для славянского Вия, как и для Балора, и для Ысбаддадена, тяжкие веки, прикрывающие глаза, являются непременным атрибутом. Взгляд же его, согласно, восточнославянским легендам, испепеляет все вокруг.

…Нет ребенка в Подолии, который бы не рассказал вам об этом страшном истребителе, взглядом своим убивавшем человека и превращавшим в пепел целые города. Счастье только, что этот убийственный взгляд закрывали прильнувшие веки и густые брови…

Все три эти образа — Вий, Балор, Ысбаддаден — на порядок более архаичны и описаны гораздо конкретнее смутных указаний поздних рыцарских романов.

Вот он, портрет Стража Иного Мира: древний старик, иногда огромного роста, с тяжкими, прикрывающими глаза, веками и смертоносным огненным взглядом…

И в каждой Традиции связан с ним мифологический сюжет о Поединке-на-Грани.

У валлийцев это бой между Килухом и Ысбаддаденом за прекрасную Олвэн. У ирландских кельтов — поединок между Лугом и Балором в битве при Маг Туиред. У славян этот сюжет звучит в сказке "Бой на Калиновом Мосту":

Вот пришел Иван Быкович да под Калиновый Мост через реку Смородину. Вдруг воды на реке взволновались, орлы на дубах раскричались, — выезжает чудо-юдо Змей шестиглавый; под ним конь споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, пес борзой позади ощетинился…

Образ, который встает перед нашими глазами, достаточно однозначен — это Мост Лезвия, ведущий в Замок Грааля через реку Мертвых. Смородина — река, разделяющая миры, — в имени своем объединяет обе потенции, свойственные Аннуну, Иному Миру, — смерть (древняя основа mor) и рождение (древняя основа rod)…

Стал Иван Быкович биться со Змеем и победил его. На другу ночь побил он Змея девятиглавого, а на третью — Змея о двенадцати головах… Только старуху старую, матушку змееву, не одолел Иван. Привела она его в подземелье — к старцу, отцу Змеев. Позвал старик двенадцать воев и говорит им: "Возьмите вилы железные, поднимите мне веки черные, ужо погляжу я, кто сыновей моих погубил". И подняли ему веки черные, веки тяжкие…

Итак, странствие-поиск приводит ищущего Грааль на ведущий в Замок Чудес Мост Лезвия через реку Мертвых, и там, на Мосту, встречает он Стража Иного Мира, обладающего огненным смертоносным взглядом. Что происходит дальше?

Ищущий побеждает. Мериадок сбрасывает Гюндебальда в болото, Килух выбивает Ысбаддадену глаз священным копьем, Луг сносит Балору голову. Не следует, вероятно, думать, что исход Поединка-на-Грани заранее предрешен. Нет.

Просто по законам жанра о тех, кто проиграл этот бой, незачем складывать песни…

И все же в тех сказаниях, что рассматриваем мы здесь, взыскующий Грааля побеждает. Мы уже говорили — на внешнем смысловом уровне его победа означает преодоление Силы, закрывающей путь в Замок.

А на внутреннем?..

Продолжение Поединка:

Бой с отражением

В ночь перед Идами бык, весь осыпанный звездами, всходит…

Овидий

Сакральный поединок за право свободы в священном месте — эта мифологема ведет нас к древнейшему прообразу Замка Грааля — к магическому Лабиринту…

Самое слово "лабиринт", традиционно возводимое к греческому языку, имеет корни, еще более древние. Слово происходит от минойского "лабрис" — так называли на древнем Крите двулезвийную секиру, символ магической власти и перехода из мира живых в мир мертвых. Этот символ, вероятно, был широко распространен по всему древнейшему Средиземноморью; так, например, у этрусков встречается иногда изображение Харона, перевозчика душ умерших, с лабрисом в руке. Минойское же лабиринт может быть переведено как "святилище лабриса".