Георгий Сидоров - Тайная хронология и психофизика русского народа

Чтобы убить нацию, надо проделать две вещи: первое — уничтожить молодое поколение, и второе — лишить народ его национальных традиций.

Это христианские завоеватели хорошо понимали и творили свой геноцид со знанием дела. Мало чем отличались от своих западных «коллег» и восточные завоеватели. Русские, византийские, франкские, арабские и славянские летописи донесли до нашего времени повествование о зверствах на завоёванных врагами славянских землях авар и хазар.

В настоящее время трудно разобраться, из каких источников дошла до нашего поколения знаменитая легенда о Руевите. Возможно, её сохранила народная память лужичан, потомков полабских сербов. Может, её веками хранили в своей памяти северные поляки, потомки некогда могущественных поморян. А возможно, её донесла до нас неизвестная науке летопись ободритов или лютичей; вопрос сложный, но дело не в нём. Легенда рассказывает о гибели столицы руян — Коренице. О том, как датчане и немцы, применив мощную осадную технику, после многодневного штурма ворвались в город. Она повествует о том, как с захватчиками вместе с мужчинами сражались на стенах и улицах города старики, женщины и дети. Легенда говорит, как горел город, как его защитники укрыли своих раненых и маленьких детей в храме Руевита и как воины храма, триста «бессмертных ретариев», встретили своими копьями, мечами и секирами армию Вольдемара I. Бесстрастно и спокойно повествует легенда, как датский король перед храмом потерял своих лучших рыцарей и был вынужден применить против руян огненную и камнемётную технику. Только тогда датчанам и немцам удалось ворваться в храм, где они добили последних его защитников — жрецов и воинов, а потом беременных женщин, детей и раненых. Но поединок между тьмою и светом ещё не был окончен: в храме под красным полотнищем шатра перед завоевателями стоял Руевит, бог военной русской победы. С ненавистью и страхом рассматривали исполина рыцари. Им казалось, что глаза бога, глаза всех его семи голов, глядят на них с осуждением и злобой. В храм срочно был призван епископ Абсалон. С помощью его молитв и благословения страх у христиан перед статуей улетучился, и они снова принялись грабить. Шесть великолепных булатных мечей, которые висели на поясе у кумира, тут же оказались в руках у грабителей. Остался у статуи меч седьмой. Деревянная рука бога крепко сжимала его эфес, и никому из датчан или немцев не удавалось меч вырвать. Христиане стали нервничать и злиться, кто-то схватился за секиру, чтобы отрубить дубовую кисть руки, держащую рукоять драгоценного оружия. Но этот порыв остановил подошедший на крики епископ. Он протянул руку, успокоил рыцарей и стал показывать им какой-то славянский текст, в котором рассказывалось, что седьмой меч Руевита содержит в себе знамение не только для руян, но и для всего русского рода и племени. «Этот меч, — говорил епископ, — надо вынуть из руки статуи без помощи топора или какого-то другого инструмента. Его надо освободить только руками, и пусть самые сильные воины попробуют это сделать. Если с помощью благословения или молитвы какому нибудь могучему датчанину или немцу удастся силою своих рук заполучить магический меч, то можно считать, что со всем русским народом, т. е. со многими славянскими племенами, будет покончено. Славян завоюют, их уничтожат как народ, а захваченные земли и богатства достанутся победителям, прежде всего, христианам-католикам. Объяснив рыцарям, как надо освобождать из дубовой руки Руевита меч, епископ приказал явиться всем желающим христианам, которые не боятся испытать на языческом боге свою силу. Вскоре перед кумиром русского бога победы собралась порядочная толпа. Епископ Абсалон самолично благословлял каждого желающего заняться мечом, обязательно читал при этом молитву и давал рекомендации. Но всё было тщетно, человеческих сил не хватало. Волшебный меч оставался в руке Руевита. В бесполезной попытке отобрать оружие у русского бога прошло несколько часов. Христиане были в отчаянии: не помогали ни усердные молитвы, ни благословения епископа; и как только заходящее солнце коснулось горизонта, статуя славянского бога победы вспыхнула. Мгновенно от основания до стальных шишаков семи шлемов она покрылась ярким прозрачным пламенем, и, не выпуская своего меча, вскоре превратилась в пепел. Христиане поняли: непобеждённый Руевит ушёл в свой огненный Ирий, небесный огонь забрал кумира и навсегда сохранил непобедимую мощь русского народа.

Русское ведическое учение, или, как презрительно его называют христиане — языческое, говорит нам о том, что мир целостен.Наши предки хорошо понимали это и стремились подходить к любой системе целиком, не расчленяя её на составные. Например, как бы мы ни изучали свойства молекул веществ, из которых состоит автомобиль, всё равно представление об автомобиле в целом и его предназначении мы бы не получили. Только в конце двадцатого столетия современная научная мысль наконец-то пришла к выводу, что необходим синтез наук. Только тогда можно пытаться подойти к пониманию общих законов мироздания и создать на их базе единую теорию мира.

Как ни парадоксально, но наши предки с незапамятных времён владели этой теорией. Они знали о единстве и взаимодействии всего сущего во Вселенной и не стремились противопоставить человека окружающей действительности.

Для них то, что нам до сих пор не ясно, было открытой книгой. Взять, к примеру, сложное и противоречивое представление о добре и зле. Очень часто нам пытаются внушить, что добро и зло — понятия относительные, что они существуют только в сознании человека. Якобы всё определяется его субъективным отношением к тому или иному явлению. На этот счёт можно привести следующую притчу. На земле сидят два воробья. К ним подкрадывается кошка. Один воробей торопит другого, чирикает: дескать, надо спешить, но второй воробей ему отвечает: «А зачем? Кошка существует только в моём сознании. Открою глаза — есть кошка, закрою глаза — нет кошки…» Первый воробей улетел, а воробья-субъективиста кошка съела.

Часто нам пытаются доказать, что представления о добре и зле меняются с течением времени: то, что было совсем недавно добром, со времени стало злом, и наоборот. При этом часто добром объявляется то, что стало более выгодным кому-то, и злом — что стало невыгодным. Это тоже субъективный подход к проблеме добра и зла; к сожалению, в наше время с ним приходится считаться. Но существует другое добро и зло — космическое, вселенское, единое для всей многообразной системы мироздания. Невольно возникает вопрос: «Что же такое зло и как оно пришло в мир проявленного космоса?»