Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Юджи Кришнамурти вырос в зажиточной религиозной семье, в которой о нём заботились бабушка с дедушкой. Его мать умерла вскоре после его рождения, отец ушёл и женился во второй раз. С самого детства он занимался медитацией, йогой и подобными вещами и испытал массу духовных переживаний в возрасте от четырнадцати до двадцати одного года, а потом поочерёдно отказывался от них, обнаруживая лицемерие каждого из своих духовных учителей — никто не жил в соответствии со своим учением — и находя упоминания о подобных переживаниях в прочитанных им книгах. Бывшие в употреблении переживания были для него недостаточно хороши. Достижения других никуда его не вели, поэтому он никогда не опирался ни на чьи слова. Между тем о себе он говорил совсем не лестно.

«Все говорят: „Не злись!“ — а я постоянно зол. Во мне полно жестокости, их слова не соответствуют тому, что есть. То, каким я, по мнению этих людей, должен быть, для меня фальшиво, а поскольку это фальшиво, это сделает фальшивым и меня. Я не хочу жить жизнью фальшивого человека. Я жаден, а они говорят об отсутствии жадности. Тут что-то не так».

Его манера выражаться была необычной. Честность подобного рода редко встречается в бизнесе, где классикой считается предъявление себя в качестве образца «девственной» чистоты с последующим ожиданием толпы клиентов. Этот парень говорил о себе как о человеке, который полон того же, что и все мы: «Я животное, я чудовище, я полон насилия — и это реальность. Я полон желания».

Он описывал мне меня самого, вплоть до последней детали. Он добрался до описания своей встречи с человеком из Южной Индии по имени Рамана Махарши, который, по его словам, был последним встреченным им «святым человеком». К нему его притащил его друг. Юджи задал вопрос Рамане:

— То, что у вас есть, можете ли вы мне это дать?

— Я могу дать, но сможете ли вы взять? — ответил Рамана.

Этот ответ помог ему сформулировать вопрос, который затем неотступно преследовал его в течение двадцати девяти лет: «Что это за состояние, в котором находятся эти люди?» Он сказал, что никогда больше не ездил к тому человеку, поскольку счёл его ответы слишком традиционными. И, тем не менее, в этой встрече было что-то особенное. Юджи сказал, что она помогла ему сформулировать главный вопрос.

Дальше в книге шла информация о его семейной жизни, его карьере общественного лектора в Теософском обществе, и наконец я добрался до части, которая интересовала меня больше всего: его отношения с Джидду Кришнамурти. Ещё бы! Если он говорил, что Рамана Махарши был последним святым человеком, которого он встретил, то кем же тогда был для него Джидду Кришнамурти?

В «Ошибке просветления» он дал ответ: «От своего деда я унаследовал Теософское общество, Джидду Кришнамурти и кучу денег».

Итак, он рос в тени человека, который и меня заманил в эту ересь.

Как оказалось, он был способен противостоять человеку, который втянул меня в эту игру поиска, будучи на пике своей энергии. В течение семи лет он участвовал в небольших закрытых дискуссиях и индивидуальных беседах с Джидду Кришнамурти. Его молодая семья, казалось, была обласкана вниманием этого человека. В какой-то момент возникло разочарование, их отношения разладились, и жизнь Юджи начала разваливаться под воздействием его интенсивного исследования учений. Цена, которую он заплатил за свой поиск, говорила красноречивее всяких слов и не шла ни в какое сравнение с комфортными диванными размышлениями и беседами, с которыми многие люди ассоциируют эти вечные вопросы. Ко времени начала «катастрофы» жизнь Юджи была практически полностью разрушена.

Когда Джидду Кришнамурти спрашивали, понимал ли кто-нибудь хоть что-то из того, что он говорил, в ответ всегда звучало громкое «Нет!». И вот передо мной был человек, который, если верить книге, провёл рядом с ним годы и теперь поливал его грязью! Такое случилось впервые. Что же произошло? Было ли это просто способом очернить, дистанцироваться от бизнеса известного человека с целью открыть собственную сеть духовных ресторанов?

По поводу Джидду Кришнамурти он сказал: «Он говорил об отсутствии учения, учителей и учеников, а затем отправлялся открывать школы и фонды , призванные сохранить учение в их первозданной чистоте для будущих поколений».

Раньше я никогда так на это не смотрел. По мере продолжения чтения казалось, кто-то «отдёргивает завесу» с учения, которое столько лет сбивало меня с толку. Оглядываясь назад, я вспоминаю, что получал несколько рекомендаций от людей прочитать ту или иную книгу, но одного взгляда на фотографию, изображавшую индийца, сидящего со скрещёнными ногами, было достаточно, чтобы тут же отвергнуть любое предложение. Я с большим предубеждением относился ко всему, что напоминало стиль Джидду Кришнамурти. К счастью, на фотографиях Юджи не сидел со скрещёнными ногами, и у него было довольно здравого смысла, чтобы соблазниться тем же человеком, что и я. Его комментарий по поводу стремления Джидду Кришнамурти сохранить своё учение в чистоте был таким точным, что с моих глаз будто шоры сняли и показали нечто, что было здесь всегда. После всех этих лет я начал постепенно освобождаться от одержимости, продолжавшейся на протяжении десятилетий.

Кто такой был этот Юджи?

«Меняется вся химия тела, так, что оно начинает функционировать своим естественным образом. Это значит, что всё отравленное (я намеренно употребляю это слово) и загрязнённое культурой выбрасывается из системы. Оно удаляется из системы, и тогда это сознание жизни (или назови это как угодно) выражает себя и функционирует совершенно естественным образом. Всё это должно быть извергнуто из твоей системы; иначе, если ты не веришь в Бога, ты становишься атеистом и проповедуешь атеизм, учишь ему и обращаешь в него. Но эта индивидуальность не является ни теистом, ни атеистом, ни агностиком — она то, что она есть».

Что по мере продолжения чтения убеждало меня всё больше и больше, так это ясность послания и история жизни автора. Он следовал учению Джидду Кришнамурти в течение двадцати лет, а теперь критикует его. Неужели я наткнулся на кого-то, кто в конце концов «разорвал» учение Джидду Кришнамурти, к чему тот всегда призывал своих слушателей? Последующее чтение всё больше и больше приоткрывало дверь, и всё больше света проникало в ранее абсолютно тёмную комнату сомнений. Если не брать во внимание похожие слова и выражения, которыми пользовались оба Кришнамурти, говорили они совсем о разном. Юджи рассказывал о своём поиске, чего Джидду Кришнамурти никогда не делал, утверждая, что большую часть воспоминаний о своей прежней жизни он потерял после того, как его захватил «процесс». Процесс Джидду Кришнамурти был тайной за семью печатями, которую он никогда не обсуждал на публике и тем более в беседе, что легко приводило прекрасных женщин в полуобморочное состояние. Но я не хочу углубляться в этот вопрос.